Правосудие бандитского квартала - [2]

У меня нет племянницы, это точно. Сюда мог бы прийти еще Самюэль Крик, мой старый подельник, но не стоит ему этого делать. Тогда сразу будет понятно, кто убил в ту злополучную ночь ювелира – торговца краденым. Не придет по той же причине и моя последняя любовь Одри. Правда, у нее есть и другие причины не наведываться ко мне. Не все так просто в наших отношениях. Но об этом позже.

Охранник выпускает меня в небольшой дворик для встреч с посетителями. Я не из буйных заключенных, за мной нет нарушений, меня ни разу не ловили с наркотой, потому что я ее не употребляю. Благодаря этому мне и разрешают встретиться с несуществующей племянницей здесь, а не в боксах, где разговаривать приходится через переговорные трубки, а смотреть друг на друга через толстое непробиваемое стекло.

У меня нет племянницы, но она пришла. Я ищу ее взглядом среди немногочисленных посетительниц. Я же ее не знаю и могу ошибиться. Охранник, приведший меня сюда, настораживается.

– За десять лет можно забыть многое. Я ее помню лишь десятилетней девчушкой.

Охранник улыбается.

– Жизнь проходит мимо тебя, Топор.

– Это точно замечено. Жизнь проходит мимо «Лисьих Нор». Здесь время остановилось для всех.

– Я тут бываю только на дежурствах. У меня есть дом и семья. Там я стараюсь не вспоминать о тюряге.

Узнавание затягивается. Я даже не знаю, каким именем назвалась таинственная племянница, а потому не могу позвать ее. И тут она сама приходит мне на помощь.

– Дядя Марти! – кричит молоденькая красотка и машет над головой сложенной вчетверо газетой. – Я здесь!

– Ну, вот и нашлись, – усмехается охранник.

Я подхожу к незнакомой девушке, она смотрит на меня с надеждой, словно я чем-то могу ей помочь.

– Пошли, сядем, – говорю я ей и отвожу к скамейке.

Дворик для встреч – единственное место в «Лисьих Норах», где можно увидеть зелень. Тут растут цветущие кусты. В остальном тюряга напоминает каменистую пустыню. Если и найдешь траву, то пожелтевшую, больную, несмотря на частые дожди.

Густо пахнет цветами, названия которых я не знаю. Я и в прежней жизни не сильно разбирался в них.

– Тебя хоть как зовут, племяшка? – спрашиваю я, когда мы уже сидим рядом.

До охранника далековато, нашего разговора он не слышит.

– Лора. Лора Стэмптон, – отвечает она с грустной улыбкой и вновь смотрит на меня с надеждой.

У нее милое личико, она не белоручка – ногти хоть и аккуратно накрашенные, но не слишком длинные, да и цвет лака не кричащий, а приближенный к натуральному. Волосы заплетены в косу и аккуратно уложены. Смотрится она скромно, но я понимаю, что это обманчивое впечатление – стоит ей распустить волосы, и она преобразится, станет обворожительной, притягательной. Но только не для каждого она станет так делать, а для того, кого выберет сама.

– Ну, и почему ты решила, что ты моя племянница, Лора Стэмптон? – спрашиваю я. – Неужели в этом мире отыскались мои брат или сестра от другой матери.

– Нет, что вы, мистер Ларни, – произносит она, и ее голос журчит, словно ручеек с кристально чистой водой. – Просто мне пришлось так назваться, чтобы меня пропустили к вам.

– Тогда кем же ты мне приходишься? – интересуюсь я. В темном однообразии «Лисьих Нор» образовалась хоть какая-то человеческая интрига.

Гадать, кем приходится тебе Красотка, куда приятнее, чем пытаться угадать, всадит ли тебе во время прогулки самодельный нож под ребро какой-нибудь спятивший наркоман.

– Я невеста вашего сына, – вздыхает она.

Ну, вот и свершилось. Не зря же я представлял себе своего мальчика с девушкой. Наконец, просветилось, очертилось лицо. Вот ты какая, Лора Стэмптон. После пятидесяти уже начинаешь понимать, что жизнь не бесконечна и сделано больше, чем предстоит сделать. И очень ценишь то, что можно назвать следом в жизни. Я родил сына, возможно, Лора родит мне внука… Останавливаю свои мысли. Все может оказаться полицейской подставой. Не люблю разочаровываться.

– А почему Пол не приехал с тобой? – спрашиваю я, пытаясь погасить в себе сентиментальные нотки.

Я должен вести себя как на допросе. Любое лишнее слово может оказаться роковым. Как любят говорить сами копы, зачитывая права в то время, когда заламывают тебе руки: «Все сказанное вами может быть обращено против вас». Мой давний враг – следователь Роберт Грэй – способен и не на такое. Он до сих пор помнит обо мне, я в этом уверен. Сколько сил он положил на то, чтобы расколоть меня. Но я не сдался. И тогда он сделал все возможное, чтобы повесить на меня убийство ювелира и упечь пожизненно. Раз в год, с упорством, достойным лучшего применения, он приезжает в «Лисьи Норы» и встречается со мной. Каждый раз он предлагает мне одну и ту же сделку, от которой я отказался в самом начале. Это стало уже делом принципа – и моего, и его.

– Пол не может приехать. Он болен, лежит в больнице.

– Что-нибудь серьезное? – Я все еще не до конца доверяю ей.

– Более чем. Ему нужна дорогостоящая операция. Триста тысяч долларов. Если ее не сделать, жить ему осталось менее года. – Лора замолкает – она не просит денег напрямую.

Что ж, это вполне может быть и подставой Роберта Грэя, он подлый тип. Для него нет святых вещей. Только ублюдок типа него может додуматься шантажировать своего врага смертельной болезнью единственного сына. Но тут я замечаю в глазах Лоры слезы, она почувствовала мою показную холодность. И слезы эти искренние. Я умею отличать притворство женщины от искренних чувств – жизнь научила этому. По большому счету, из-за того, что я не умел делать этого раньше, я и оказался здесь.