Православная психотерапия: святоотеческий курс врачевания души - [97]

Кроме того, разница между подлинным и ложным бесстрастием явствует из нашего отношения к окружающим. Бесстрастие должно сочетаться с любовью, и поэтому наше отношение к собратиям обычно обличает истинный или ложный характер бесстрастия. «Тот еще не имеет бесстрастия, кто в случае искушения не может оставить без внимания погрешность друга». Ведь находящиеся в душе страсти, «возбуждаясь, ослепляют ум и не дают усмотреть лучи истины и различить доброе от худого» (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.226). Крайнее и совершенное бесстрастие «бывает лишь в достигших совершенной любви и непрестанным созерцанием держимых выше всего чувственного и взошедших на верх смирения» (Преп. Феопюст. Добр. Т.3. С.385). «Приблизившийся к пределам бесстрастия» имеет правильное представление о всех людях и «о всех всегда думает он хорошо, всех видит святыми и непорочными и правое о вещах божеских и человеческих произносит суждение». Ум человека освобождается от всего тварного, «весь предается мысленным благам Божиим в едином духе и, зря Божескую красоту, любит боголепно пребывать мысленно в божественных местах блаженной славы Божией, в неизреченном молчании и радовании, и, изменившись всеми чувствами, как ангел, в вещественном теле невещественно сообщается с людьми» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5. С.107). Даже если бесстрастный говорит о грехе брата, он делает это по двум причинам: «или чтоб его исправить, или чтоб принесть пользу другому». Если же кто-либо говорит о грехе брата, «осуждая или оклеветывая» его, то такой «не избежит посрамления от Бога, но непременно впадет или в то же, или в другое прегрешение и, быв обличен и укорен другими, посрамится» (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.208).

Совершенное бесстрастие – это когда человек остается невозмутимым как при виде предмета, так и при воспоминании о нем. «...Хотя долговременная добродетель умерщвляет страсти, но если понебрежешь о ней, то они опять возбудятся» (Добр. Т.3. С.221). Поэтому стяжавшим бесстрастие

«должно почитать не того, кто иногда осаждаем бывает страстьми, а иногда мирен и покоен бывает от них, но того, кто непрестанно наслаждается бесстрастием и, когда присущи причины страстей, недвижимым от них пребывает» (Преп. Феогност. Добр. Т.3. С.383).

Еще один признак совершенного бесстрастия в человеке заключается в том, что «никогда во время молитвы не осаждает ума» его никакое помышление мирское (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.175).

Преподобный Иоанн Синайский говорит, что многие из гордых, считавших, что они достигли бесстрастия, лишь «при исходе из сего мира усматривают свое убожество» (Леств. 23:36).

Это различие между истинным и ложным бесстрастием заставляет нас перейти к рассмотрению истинных признаков настоящего бесстрастия.

«Бесстрастию свойственно истинное рассуждение» (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.293).

Выше мы отметили, что истинное бесстрастие отличается от ложного присутствием любви. Теперь нам хотелось бы подробнее пояснить смысл этого утверждения. По словам преподобного Максима, "совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, «или своею и чужою, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужеским полом и женским». Такой человек, «взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит и ко всем равно расположен бывает» (Добр. Т.3. С.182-183). Кроме того, преподобный Максим говорит, что «как Бог, по естеству благий и бесстрастный, хотя всех равно любит... но добродетельного прославляет, как родственного Ему и нравом, а порочного милует по благости Своей и, наказуя в веке сем, обращает его», так и человек бесстрастный – он «любит равно всех человеков: добродетельного – по естеству и за благое расположение воли, а порочного – как по естеству, так еще из сострадания» (Добр. Т.3. С.166). Точно так же бесстрастным является тот, кто, помимо всего прочего, не злопамятствует на причинившего ему вред или злословившего его (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.219). Бесстрастный любит всех людей, не различая «неподобного от преподобного» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5. С.124). Кроме того, бесстрастный очень беспокоится и много молится о своем ближнем. «Не говори, что бесстрастный не может скорбеть, ибо если не о себе, то о ближнем должен он сие делать» (Св. Марк Подвижник. Добр. Т.1. С.550).

Кроме того, тот, кто обладает бесстрастием и стремится к Богу, «считает потерянным всякий день, в который его никто не укорял» (Леств. 4:124). Таким образом, его не только не беспокоят бесчестие и оскорбления от людей, но беспокоит отсутствие укоров. Из этого явствует чистота сердца от страстей, в том числе и тайных.

Вообще бесстрастный человек исполнен даров Всесвятого Духа, то есть является плодоносным деревом, приносящим прекрасные плоды Духа Святого – добродетели. Святые отцы, перечисляя добродетели, рассматривают их не как «отвлеченные дела некоего нравственного императива», но в онтологическом смысле. Это значит, что добродетели не являются просто добрыми делами и отвлеченными ценностями, но представляют собою личность, не будучи, конечно, воипостасными в смысле самостоятельного существования. Любовь есть общение с подлинной Любовью, то есть Христом. Мир душевный – это не отвлеченная ценность, но Сам Христос. То же самое относится к справедливости и так далее. Поскольку бесстрастный человек пребывает в общении со Христом, то естественно, что Христовы добродетели становятся и его собственными. Мы не собираемся рассуждать здесь о добродетелях. Отметим лишь, что, как страсти бывают душевными и телесными, точно так же существуют душевные и телесные добродетели. Как страсти имеют этапы и степени развития, так и у добродетелей есть свои этапы и степени. Как среди страстей выделяются матери и дочери, так и из добродетелей одни являются матерями, а другие дочерьми. Однако нам представляется, что их не следует перечислять здесь. Мы отсылаем читателя к святоотеческим сочинениям. О душевных и телесных добродетелях можно прочесть у преподобного Иоанна Дамаскина (Добр. Т.2. С.369-370), а о том, какие добродетели соответствуют людям, находящимся в трех духовных возрастах, – новоначальным, средним и совершенным – у преподобного Иоанна Синайского (Леств. 26:16-18).