Православная философия и богословие - [11]

4. Чтобы быть свободным — человеку нужна независимость от внешнего мира (иначе его жизнь будет определяться лишь «суммой векторов» внешних воздействий — как траектория частицы в «броуновском движении»). Таким образом самим фактом своего наличия свобода свидетельствует об акосмичности человека.

ВОПРОСЫ

Если Вам ход рассуждений Канта показался неубедительным — покажите, почему?

Может ли свобода возникнуть естественным образом в ходе мировой эволюции?

Приведите наиболее значимые мысли о свободе человека из книги Н. О. Лосского.

Позиция 26. СВОБОДА ЧЕЛОВЕКА ОТ САМОГО СЕБЯ

1. Человеку нужна свобода и от собственного внутреннего мира. Я свободен лишь в том случае, если мое настоящее не определяется целиком моим прошлым, мотивами и воздействиями, идущими из вчерашнего дня. «То же рабство, но у хороших господ. Кант говорил в таких случаях о «духовном автомате», — Н. О. Лосский.

2. Свобода воли человека не есть свобода выбора. Предположение об абсолютной свободе человека — т. е. о его способности стать на сторону любого из представляющихся действий и без всякого основания выполнить его означало бы существование такого деятеля, который был бы лишен всякого содержания — экзистенция без эссенции. Человек же имеет свою, определенную природу — и потому для него свобода не есть просто автономность от внешних воздействий (он все же неизбежно включен в некоторую иерархию бытия) но есть открытость таким посылам, которые соответствуют его подлинной природе, эссенции. «Свобода — верность себе», — Н. О. Лосский. Прсп. Максим Исповедник различал «природную волю (которая всегда стремится к Богу и свету) и «гномическую волю», индивидуальное частное воление, которое может, исказив начальное стремление, сидеть добро в том, что таковым не является, и тем самым порождать зло.

3. В анализе моей свободы нельзя абстрагироваться от некоторой определенности моего существования как, во-первых, существования (а не небытия) и во-вторых, моего. Воля — это мое действие. Поэтому это не пустая форма, которой все равно чем наполняться и к чему склоняться, а совершенно определенное стремление, действие, событие. Поэтому жизнь человека, наполнившего свою жизнь Богом и добром (жизнь святого, преподобного) отнюдь не лишена свободы, но это не есть для него свобода колебаний, ежеминутной нерешительности — идти ли по голосу любви к Богу или впасть в ненависть. В конце концов свобода — это возможность быть самим собой. Точнее — возможность стать самим собой в самом глубоком, что только есть в человеке, возможность следовать самому подлинному голосу Бытия в себе. — Это уже не столько свобода выбора, сколько свобода онтологического самоопределения — «свобода не столько делать то, что сам изберешь, сколько быть тем, кем сам изберешь», — С. Хоружий.

ВОПРОСЫ

Свободен ли Бог, если Он не может делать зла? Свободен ди человек, если при полной демократии своих страстей он не может воззреть на небо?

Приведите конспект изложения о. Георгием Флоровским учения преп. Максима Исповедника о человеческой воле.(Восточные отцы V–VIII веков)

Не противоречит ли монашеский обет послушания призыву апостола Павла: «Стойте в свободе, которую даровал вам Христос»?(Илларион Троицкий «Единство идеала Христова»)

Позиция 27. СВОБОДА ОТ БОГА

Человеку нужна и независимость от высшего: идеального мира, чтобы не быть лишь местом проявления идеальных сущностей. (В современной философии для Хайдеггера человек — лишь место, где бытие свершает себя — но не человека; для французского структуралиста М. Фуко человек — это «место, где язык проговаривает себя»; для психоанализа человек — это место, где реализуют себя «архетипы». Для Гегеля человек и его история — это опять же лишь место проявления Абсолютного духа.) Если Высший мир безличностен — то он не замечает человека, но лишь пользуется им. Если же там — Личность, то она Своей свободой кладет предел Своему вмешательству в мир, ограждает человека от растворения в Себе. Антиномия свободы. Полное подчинение должному есть недолжное, неподчинение должному есть нечто недолжное. Ценности требуют безусловного господства в жизни носителя ценностей, и вместе с тем они же требуют, чтобы это их господство не было безусловным. Ценности притязают на полную детерминацию той самой личности, которая имеет ценность лишь как не детерминированная ими вполне. В религиозной формулировке это противоречие можно выразить так: Бог хочет, чтобы человек был Его рабом — Бог не хочет, чтобы человек был Его рабом. Две суверенные инстанции сталкиваются здесь: суверенитет ценностей, суверенитет принципа — с одной стороны, и суверенитет я, суверенитет свободной личности — с другой. В конце концов антиномия снимается тем, что положительная свобода содержит в себе два начала: автономию лица и автономию принципа, между которыми отношение восполнения. «И это потому, что ценности не могут сами по себе ничего определять, они выражают лишь идеальный принцип, и требуется реальная воля, которая захочет взять их осуществление. С другой стороны, реальная воля, свобода выбора, произвол — не может ничего идеально обусловить и определить, не может сделать зло добром и наоборот. Свободная воля, чтобы выбирать, решать, ориентироваться, должна иметь перед собой порядок ценностей, который ей дан, и в котором она ничего изменить не может. [Она лишь открывает, а не изобретает ценности, которые уже есть в мире. Человек может избрать путь, но не создать сам путь.] Без созерцания идеальных реалий воля будет слепой и бессмысленной, следовательно, несвободной. Бессмыслен и идеал, если его некому реализовывать», — Б. П. Вышеславцев.