Православие. Честный разговор - [9]
К сожалению, во многих православных диаспорах люди «инославного» этнического происхождения воспринимаются как инородные тела, как «недоправославные». Никогда не забуду, как один антиохийский епископ из Бразилии, араб по происхождению, сказал о конвертитах и их потомках: «They are not Orthodox, they became Orthodox».
С другой стороны, есть в этом и некоторая церковная мудрость: среди новообращенных попадается немало людей, по менталитету похожих на российских кришнаитов. Они просто решили, обычно в молодом или среднем возрасте, разойтись с окружающим их обществом и как-то отличаться от него. Многие из таких даже начинают подчеркивать свою выдуманную «русскость», носят лапти и толстовки. Примерно как наши приверженцы Кришны – индийские одежды. Есть и такие, кто меняет конфессию либо юрисдикцию чуть ли не каждый сезон. Летом – «зарубежник», осенью – «непоминающий», зимой – греко-католик, весной – унитарий-универсалист… Много таких прошло через православные общины на Западе. Но есть и «малый остаток» – те, кто действительно нашел Отчий дом и навсегда вернулся в него.
Беседуя с жителями Западной Европы – верующими и неверующими, – многократно ловил себя на мысли, что в них сохраняется внутренний надлом по отношению к собственной христианской традиции. С одной стороны, большинство жителей Запада рассталось с нею навсегда, похоронив ее под пеплом революций и под ворохом рекламных проспектов церковного обновления. Но им до сих пор ее ностальгически жалко – ведь при ней было так уютно… Не случайно на старости лет или в моменты кризисов европейцы так любят поехать в древний монастырь – потосковать, послушать григорианскую мессу…
Другая духовная проблема Запада – его духовное одиночество. Оторвавшись от Восточной Римской империи, предав анафеме ее духовность, а затем низложив и разграбив Константинополь, Запад, если пользоваться любимой метафорой католиков, начал дышать одним легким. Попросту говоря, начал задыхаться, ослабляя организм застойными явлениями. Дальше – больше. Поработив все нации, кроме России и Китая, но ничего от них не почерпнув, «просвещенный мир» окончательно окреп в своей «самодостаточности», убедил себя в том, что он и только он является идеальной моделью для всех. Запад не слышит критики извне, а критика внутренняя становится все более шаблонной и зашоренной. Одиночество усугубляется…
Многие на Западе удивляются религиозному возрождению в России и в некоторых других странах Центральной и Восточной Европы – в той же Польше, например. Утверждают, что все это скоро закончится, по мере того как жители стран бывшего социалистического блока вкусят «благ западной цивилизации». Мне же думается, что народы, знающие на своем опыте годы реального безбожия, просто помнят ту духовную пропасть, которую оно собой представляет, и в ужасе бегут от края этой пропасти.
Действительно, безбожие приводит к краху не только личность, но и общество. Любая попытка создать на земле «рай» без Бога обязательно заканчивается адом. И Западной Европе, которая строит такой же «рай», надо задуматься над этим. На одной конференции мне пришлось сказать европейцам: «Вы идете туда, где мы уже были». Да, советский атеизм был максимально тоталитарным по форме, в то время как западный агностицизм пока внешне демократичен. Но уже сейчас европейские политики предъявляют претензии на то, чтобы контролировать мысли и убеждения людей – через «борьбу с гомофобией», через «образование в духе толерантности» и так далее. Проект создания «идеального общества» всегда тоталитарен. Он не допускает существования «неидеальных», нестандартных, неунифицированных людей.
Владыка Кирилл много раз обличал то, что различные межрелигиозные и межцивилизационные форумы кончаются общими, ни к чему не обязывающими призывами типа: «Ребята, давайте жить дружно». Сегодня, наверное, нужно сказать: «Ребята, давайте жить честно».
Не в том смысле, что не воровать – к этому вроде бы никто не стремится, – а в смысле ниспровержения идола политкорректности, которую нужно бы назвать менее красиво: удобная ложь. Давайте, например, честно признаемся друг другу: Православие и католичество считают именно себя и никого другого хранителями единой истинной Церкви, ислам оставляет за собой право считаться последним откровением, иудаизм полагает себя единственно приемлемым для евреев, секулярный гуманизм никогда не откажется от претензии на формулировку «общечеловеческих ценностей»…
Да, таковые есть, но их иерархия разнится. Например, для кого-то важнее всего сохранение жизни и процветания в этом мире, а для кого-то – вечное спасение, путь к которому невозможен без истинной веры и без своего, «неантропоцентрического» общественного устройства. И если первые и вторые готовы сосуществовать, ведя диалог и сотрудничая, – слава Богу. Не надо только пытаться заставить всех подчиниться соображениям чисто земной, утилитарной пользы – той, которая не простирается дальше жизни индивидуума, этноса, нынешнего человечества. Если политкорректность запрещает мне называть истину истиной, ложь ложью, грех грехом, ересь ересью, она не что иное, как тоталитаризм. Даже если служит «миру и гармонии»: лучше любая война, чем такой мир.
