Православие. Честный разговор - [20]

Ирод не случайно перебил вифлеемских младенцев. И Иродиада не просто так бесновалась против Иоанна Крестителя. Эти люди предчуствовали, что их мир, мир греховной сытости и расслабленности, скоро перевернется, скоро рассеется под светом учения Христова. Современные ироды и иродиады, привычные ко греху, тоже очень неспокойны. Их буквально трясет от одного упоминания о христианстве, о вечных нравственных ценностях, обличающих их жизнь.

Значит ли это, что и их мир – под угрозой?

Хорошо, если так. И если мы, христиане, действительно готовы совершить в обществе такую же перемену, какую совершили апостолы, сильные «мира сего» будут бесноваться и могут вернуться к прямым гонениям. И наоборот: если они станут воспринимать нас как ненавязчивый фон – не будет ли это признаком нашей духовной немощи, нашего поражения?

* * *

Между прочим, мирские привязанности – это признак слабости веры. Об этом мы хорошо знаем из аскетической литературы, вот только всегда ли прилагаем эту мудрость к собственной, современной жизни? Тратишь время на вещи и шмотки – значит, отрываешь его от вечности. Культивируешь свою человеческую силу – значит, не веришь до конца в силу Божию. Боишься злых людей и бесов – значит, не уповаешь твердо на помощь от Господа. Пусть не «отяжелеют» очи наши, как у апостолов в Гефсимании – в то самое время, когда совершалось спасение человеческого рода. Да не пройдет оно мимо нас, увлеченных суетой, страхами и гордыней.

* * *

Иногда нам говорят – и протестанты, и мусульмане, и атеисты: зачем сложное богословие? Разве вся вера не заключается в нескольких словах? Нет, вся в нескольких не заключается. Для прямого исповедания истины действительно хватит нескольких слов – того же Символа веры. Но для раскрытия глубин богопознания придется употреблять слова, далекие от простоты. На самом деле мы вообще никогда не можем полностью выразить в словах тайну веры, сказать о том, каков Бог и как Он соотносится с нами. Почти все, что мы скажем от собственного ума и от собственной души, будет неправильно. Но те, кто воспринял духовным слухом откровение Божие, кто стяжал в сердце Его благодать, могут описывать услышанное и прожитое – описывать через многие аналогии, сравнения, умопостроения, чтобы позволить другим людям хотя бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор. 13: 12) увидеть Истину Божию. Или по крайней мере подтолкнуть их к собственному опыту богообщения, без которого любые слова останутся втуне.

* * *

Может быть, истина быстрее всего познаётся не эмпирически, а логически. Любой жизненный опыт всегда противоречив и может быть по-разному истолкован. Можно видеть чудеса – и не знать, от Бога они или от нечистой силы. Можно делать добрые дела – и однажды ужаснуться от понимания того, что сопутствующая им гордыня разрушила твою душу.

Критерий же правильности твоего отношения к Богу, к жизни и к самому себе может открыться в непротиворечивости тех суждений, которым ты следуешь. В православном учении все логично и взаимосвязано. И если твои мысли, слова, поступки никак не вступают в противоречие с тем, что Церковь говорит о спасении, – ты на правильном пути. А вот считаешь, например, что Бог тебе что-то обязан за твои «добродетели», – значит не принимаешь Искупления, без которого ветхозаветных людей не спасали ни подвиги, ни взаимная забота. И наоборот: считаешь, что вера может обходиться без добрых дел, значит, отделяешь ее от жизни и, по слову апостола, убиваешь. Между прочим, неубедительность учений о спасении «только верой» или «своими заслугами» поняли инославные, которые эти учения сформулировали, но потом стали от них de facto отходить…

Кстати, еще один признак нетвердости в вере – это невозможность ее выразить без многословных объяснений. Вспомним, что сказал Сам Спаситель: Да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5: 37). Символ веры – один из самых кратких по нынешним временам доктринальных текстов. Всегда, когда в ответ на простой вопрос пытаются развернуть длинные рассуждения, попутно до неузнаваемости извращая суть самого вопроса, – жди неправды, попытки что-то скрыть либо ничего не ответить.

* * *

Евгений Водолазкин приводит такие слова Дмитрия Сергеевича Лихачева: «Если бы мы знали ответы на все вопросы, знали бы точно (а не только свободно верили в существование Бога), мы были бы лишены свободы. <…> Поэтому-то Бог открывается только тем, у кого вера в Него достигает уверенности знания, то есть святым».

Прекрасный ответ тем, кто требует чудес, доказательств, полноты уверенности и знания «здесь и сейчас», без работы над собой и без опыта духовной жизни. Требующие всего этого на самом деле бегут от свободы – или, наоборот, вовсе не собираются никакой долей свободы пожертвовать. Покажи таким чудо и «доказательство» – и совсем перестанут думать. Или потребуют еще более грандиозных чудес, еще более убедительных доказательств, дабы только не расстаться со своими грехами… Дабы не заметить, что Бог может явить Себя не только святым, но и кающимся грешникам – в Евхаристии, в Своей благодати. Или просто не захотеть, чтобы Он явился, – ведь встреча с Ним может изменить всю жизнь!