Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста - [15]

Подсудимый нашел независимого специалиста-медика, который обосновал неправомерность выводов суда о времени излечения и об объективности диагноза «сотрясение». Однако кассационная инстанция сделала вид, что не заметила этих новых обстоятельств в деле и никак данное заключение специалиста не прокомментировала.

Факт 15: Помимо указанных выше возражений, имеется еще один довод в пользу того, что никакой гематомы 23 апреля «потерпевшая» не получала. Действительно, Лариса указывала, что подсудимый ее якобы побил еще и 2 марта 2004 года (акт 1191 от 04.03.04), где она жаловалась эксперту, что получила сотрясение: «При падении кратковременно теряла сознание, после травмы отмечала тошноту, рвоту, головную боль, головокружение». И именно в этом акте фигурирует та самая гематома в лобной части («в лобной области слева, на волосистой части головы подкожная гематома около 2 см в диаметре»), и именно эта гематома непонятным образом перекочевала из акта 1191 от 04.03.04 в акт 2281 от 26.04.04 (т. е. в акт, полученный через 2 месяца после первого акта) и далее, но уже с указанием давности в срок примерно 23.04.04.

Этот эпизод (от 02.03.04) был исключен из дела, поскольку эксперты решили, что данное повреждение не может быть расценено как «средняя тяжесть», а ст.116 УК РФ суд закрыл за истечением срока давности. Данный факт еще раз указывает на ложный источник гематомы на лбу, который эксперты, а следом за ними и суд, необоснованно взяли из акта соответствующего дате 04.03.04 и присовокупили к дате 23.04.04 и обосновали этим наличие сотрясения. В цивилизованных странах это называется фальсификацией дела. Очевидно, что ложь «потерпевшей» от 2 марта вызвала снежный ком ее лжи и по остальным датам, сфальсифицированного ею дела. Заметим, что эксперты 04.03.04 не нашли у нее признаков сотрясения мозга, хотя она также жаловалась на тошноту, головокружение и прочие признаки сотрясения. А вот обычные медики 26.04.04 пошли на поводу у «больной» и, заметим, по тем же самым ее жалобам поставили диагноз «сотрясение мозга»!

Умысел суд не определил, не доказал его присутствие в моих действиях.

Конечно, если действий не было, то и умысла не было. Но если на минуту допустить, что суд доказал вину подсудимого (что совершенно не верно), то и в этом случае об умысле говорить не приходится.

По убеждению суда, целенаправленный характер действий подсудимого, множественность нанесения ударов «потерпевшей», свидетельствуют именно об умысле подсудимого на причинение «потерпевшей» средней тяжести вреда здоровью. Однако, это вовсе не соответствует фактическим материалам дела.

Факт 16: Во-первых, множественность ударов следует лишь из показаний самой «потерпевшей» и это в корне противоречит заключениям экспертов, которые не нашли на ее голове никаких следов множественных ударов, а ведь «потерпевшая» говорила не менее чем о 12 ударах в голову не только кулаками, но и ногами, говорила про удар головой о железную дверь, удар кулаком в весок, настолько сильный, что он отбросил ее до железной двери (аж на расстояние 3 метра), говорила она и про удар затылком о тумбочку. И что же в результате всего этого «зверства»? — Наличие припухлости на лбу неизвестной природы и неизвестного срока получения!

Ссылка суда на обоснование своей позиции «множественности ударов» на наличие синяков в других частях тела (стр.10 Приговора), не состоятельна. Поскольку суд не изучал, не исследовал достоверность обстоятельств, связанных с получением этих ссадин и синяков, поскольку отнес их к ст.116 УК РФ, рассмотрение которой он закрыл за истечением срока давности. Акт освидетельствования, в котором указаны эти синяки (№ 2281 от 26.04.04) сам же суд признал недопустимым доказательством. Подсудимый последовательно утверждал, что данные «синяки» эта якобы «потерпевшая» сфабриковала. Каким конкретно образом она это сделала — нас не интересует — за 3 млн. рублей можно еще и не то сделать. Более того, приглашенный защитой специалист медик, установил, что расположение синяков на руках «потерпевшей» соответствует ситуации, когда ее кто-то пытался удержать за руки. А продольные царапины на ее шее соответствуют характерным следам от ногтей, и не соответствуют ситуации удушения, описанной «потерпевшей», при которой следы должны быть иными. Т. е., следы на шее она нанесла себе сама (поцарапала).

Факт 17: Суд не указал, в какой ситуации, от какого удара, «потерпевшая» получила сотрясение. Следовательно, говорить об умысле в данном случае не приходится: нельзя приписать умысел действиям, которые не конкретизированы.

Действительно, суд не конкретизирует место «преступления», указывая, что сотрясение могло быть получено в любой ситуации, описанной «потерпевшей», т. е. как в офисе, так и в большой или маленькой комнате их квартиры. Получается что, мало того, что дата и время сотрясения не установлены судом, так еще и место этого «сотрясения» не указано, — как в таких условиях можно считать выводы суда объективными и обоснованными?! Суд безусловно обязан был выяснить, когда же именно «потерпевшая» получила это якобы сотрясение и от какого конкретно удара. Если же это ему не удалось, то суд должен был снять обвинение.