Право выжившего - [17]

— А…

Увидев истерично перекошенное лицо пассажира, водитель примирительно произнес:

— Ладно, только не нервничай… Слушай, денег-то немного. На такое дело из-за мелочи идти.

— Пасть закрой. Давай местами меняться!

В тесноте салона они умудрились поменяться местами.

— Деньги все отдал? — подозрительно осведомился Гулиев, презрительно глядя на две десятитысячные купюры. — Пришью ведь, падла.

— На, зараза алчная! — водитель вытащил из кармана кошелек и протянул Гулиеву.

— Та-ак, — Гулиев раскрыл кошелек, набитый купюрами.

В этот момент резким движением водитель вырвал нож.

Гулиев успел среагировать и с размаху саданул кошельком по руке с ножом, выбив его.

В салоне началась ожесточенная схватка. Несмотря на молодые годы, пропойный Гулиев начал сдавать. Противник впился в его шею жесткими стальными пальцами и с наслаждением сжал их. Сознание начало оставлять разбойника,

— Ладно, ладно, — из последних сил захрипел он и заколотил ладонью по сиденью, прося пощады, как борец, взятый на болевой прием. — Все.

Хватка ослабла, и Гулиев начал хватать ртом воздух.

— Все, пора расходиться, — выдавил он.

— Кто держит? — спросил водитель, поигрывая ножом.

— Ну да. Я вылезать буду, а ты меня ножом в спину.

Выброси в окно. Водитель пожал плечами и забросил нож подальше.

— Спасибо, — кивнул Гулиев, выдернул ключи зажигания и выпрыгнул наружу, подбирая нож. — Вот теперь поговорим, — улыбнулся он, поигрывая орудием.

— Ах ты, — только и прошептал пораженный таким коварством водитель и выпорхнул из машины.

— Ты куда… Ну, козел, иди сюда.

Пару минут они играли в салочки вокруг машины.

— Ну, падла, все равно достану, — запыхавшийся. Гулиев прислонился к капоту, поджав губы, рассматривая хозяина.

— Тебе чего надо? — спросил тот.

— Чтобы ты шел отсюда и рот на замке держал. Ментам не скажешь — завтра получишь свою машину. Оставлю у Центрального универмага в городе.

Хозяин отошел от машины и со вздохом смотрел, как она катит прочь, набирая скорость…

— Открывай ворота! — заорал Гулиев, колотя ногой по дверям гаража.

— Чего разошелся? — спросил Соболев, приоткрывая дверь.

— Принимай товар, — Гулиев кивнул на новенькую «восьмерку», как раз такую, как заказывали. — Чего, не рад?

— Ох, допрыгаемся мы, — грустно вздохнул Соболев.

— А чего допрыгаемся? Хошь, завтра еще две тачки приведу? — раздухарился Гулиев.

— Еще не хватало. Не, с такими делами надо завязывать, И завязали. На три месяца, пока не понадобился «Москвич». На новый разбой взяли Севу. Прошло чисто. Еще месяца через четыре заявился новый клиент, которому никак нельзя отказать, с грудой металлолома, еще недавно называвшегося «Жигулями» девятой модели.

— Сделаешь, треть цены — твоя, — услышал мастер привычное предложение.

— Сделаем, — кивнул он, бросая задумчивый взгляд на все валяющийся в углу волшебный коврик.

Глава десятая БЕЛАЯ СМЕРТЬ

Место в жизни Бакир нашел тогда, когда после русского плена перед ним встала та же проблема — деньги. И снова он отправился к своему дальнему родственнику Ибишу Дергахову.

— Знаю, воевал за правое дело, — кивнул Дергахов, опять принявший Бакира у себя дома. Они снова сидели за столом и потягивали из хрустальных армудов крепкий чай, с сахаром вприкуску. — Раненому в бою прощаются грехи.

— Я старался.

— Как дальше думаешь жить?

— Не знаю. Я хотел, чтобы кто-нибудь думал за меня. Дергахов вопросительно приподнял бровь.

— Точнее, я хочу, чтобы за меня думал такой мудрый и уважаемый человек, как вы, Ибиш Гудрат-оглы.

— А ты знаешь, чем я занимаюсь?

— Нет. Но Ибиш Дергахов не станет заниматься недостойным делом. И я готов помогать ему во всем.

Бакир лукавил. Он прекрасно знал то, что знали почти все в городе, — Дергахов держит в своих руках торговлю наркотиками. На двух московских рынках заправляют этим делом его люди. В любое время туда может прийти страждущий наркоман, шепнуть кому надо пару слов и в глубине дворов получить коробок или газетный кулек с анашой, а то и ампулу с метадоном. Торгуют там зельем молодые, симпатичные смуглые мальчики, все в фирменных спортивных костюмах, а зимой — в норковых шапках и кожаных плащах. Время от времени они нарываются на неприятности, и оперативники Управления по незаконному обороту наркотиков с тумаками препровождают их за колючку. Но судьба розничных торговцев мало кого интересует. Это разменный материал. На одно место Дергахов найдет десять таких замученных безработицей и безденежьем, запуганных приближающимся призывом в воюющую армию, манимых огнями больших городов мальчиков.

Но Бакир, учитывая прошлые заслуги, боевой опыт и родственные связи с Дергаховым, рассчитывал на большее. И не ошибся.

— Ты мне нравишься, Бакир. Первый разряд по боксу.

Молодой. Сильный. Красивый. Честный. Воин. Я хочу доверить тебе важное дело. Не побоишься?

— Страх во мне больше не живет.

— И кровь тебя не пугает?

— Нет.

— Мы жили с ними душа в душу, мы шли навстречу во всем, и они решили, что мы слабы и о нас можно вытирать ноги. Их надо проучить. Завтра отправляешься в Москву.

Так Бакир подписался на новую войну — мафиозную, между грузинами и азербайджанцами. Длилась она недолго. Работа Бакира заключалась в том, что он положил самодельное взрывное устройство с полукилограммом тротила в мусорный бак и нажал на кнопку, когда Гиви Сухумский, выйдя из подъезда своего дома, садился в машину. Рассчитал Бакир верно, и Гиви скончался от взрывной волны и осколков металла. Вместе с ним погибла и случайная, спешащая в институт, восемнадцатилетняя девушка. Смерть девчонки, конечно, была Бакиру неприятна, но и убиваться он особенно не собирался. Зачем правоверному волноваться из-за случайно погибшей русачки, лучшая участь для которой — служить подстилкой для настоящего мужчины, например, такого, как он?