Право на жизнь - [29]

Входи, Яков Михайлович.

Входит  С о л о м и н.

Вот он — Яков Михайлович.

Т р е у м о в (в трубку). Я жду, девушка, жду… (Соломину.) Объяснитесь, Яков Михайлович.

С о л о м и н. Разве Юрий Петрович Куликов не ввел вас в курс соответствующим образом?

К у л и к о в. Почему ты меня не любишь, Яша?

С о л о м и н. Хотя бы уже потому, что ты не девушка…

Т р е у м о в. Кончайте треп!

К у л и к о в (Треумову). На общем собрании мы выработали повышенные обязательства для всех колхозных участников, помните?

Т р е у м о в. Не тяни резину.

К у л и к о в. Были составлены таковые и для фермы, которую возглавляет Яков Михайлович. Было такое?

С о л о м и н. Верно.

К у л и к о в. Партбюро сделало ответственным меня за это дело, я прихожу на ферму с отпечатанными обязательствами, а Соломин от имени всего коллектива отказывается их подписывать!

Т р е у м о в. Ну?

С о л о м и н. Зачем нам подписывать, если доярки сейчас и так надаивают столько молока, сколько это записано в обязательствах?

К у л и к о в. Возьмите новые, повышенные…

С о л о м и н. Ишь как просто у тебя! Больше молока получить от коров мы в этом году не сможем — не те корма. Если, конечно, не добавлять воды в молоко.

К у л и к о в. Выходит, все взяли обязательства, а одни вы будете гулять без них?

С о л о м и н. Если это называется «гулять», то выходит именно так.

К у л и к о в. Ты даешь, Яков Михайлович!

С о л о м и н. Просто мы не желаем заниматься туфтой. Девчата и так вкалывают с утра до ночи. Что им еще подписывать!

Треумов молчит, внимательно разглядывая Соломина.

К у л и к о в. Яша, чудак, это же так полагается!

С о л о м и н. Кто это установил — обманывать самого себя? Если мы работаем, как это записано в обязательствах, то зачем же переводить бумагу?

К у л и к о в. Скажи спасибо, что тут все свои, а то бы тебе дали прикурить! Дело здесь не только в твоей ферме. Сам понимать должен.

С о л о м и н. Пусть подписывают те, кто работает вполноги или кто действительно имеет резервы!

К у л и к о в. Вот уперся рогом в стенку, животновод! Что могут подумать люди, когда узнают, что коммунист Соломин отказался — принципиально отказался! — подписать социалистические обязательства?!

С о л о м и н. А ты не гадай, что они подумают!..

Т р е у м о в. Хватит! Я терпеливо выслушал тебя, Соломин… Чтоб завтра утром эти обязательства лежали на моем столе. Подписанные всей фермой и тобой в том числе.

С о л о м и н. Я их подписывать не буду!

Т р е у м о в. Подпишешь как миленький.

С о л о м и н. Нет.

Т р е у м о в. Послушай, Яша, я с тобой долго чикаться не буду. Сегодня ты заведующий фермой, а завтра к этому времени станешь опять рядовым дояром.

С о л о м и н. От этого мое мнение не изменится.

К у л и к о в. Ну чего ты дуришь, Яшка?

Т р е у м о в. Юрий Петрович, заготовьте приказ — как не справившегося с обязанностями заведующего фермой перевести Соломина в дояры.

С о л о м и н (кричит). Но это же туфта, туфта! Зачем вам это?!

Т р е у м о в. Чтобы другим было неповадно и чтобы ты мог хорошенько подумать над своим поведением. Иди.

С о л о м и н. Поговорите сперва с доярками, если мне не верите!

Т р е у м о в. Непременно. Завтра в последний раз как заведующий соберешь собрание на ферме. А теперь иди.

С о л о м и н. Эх вы!.. (Уходит.)

К у л и к о в. Чудак!..

Т р е у м о в (в трубку). Алло, девушка!.. Вы что, уснули там!..

Появляется  А н н а.

Хорошо, что ты зашла, Аня!.. (В трубку.) Это не вам… Я слушаю, слушаю, девушка!.. В двадцать сорок пять? Понятно, спасибо. (Кладет трубку.) Юсупов приезжает в двадцать сорок пять. (Смотрит на часы.) Выходит, дома мы с ним будем около десяти часов…

А н н а. У меня уже все приготовлено. И гусь в духовке томится.

Т р е у м о в. Спасибо, милая. Нужна будет мужская помощь, Юра тебе поможет.

К у л и к о в. Я как пионер, тетя Аня, всегда готов!

Т р е у м о в. Если у тебя все в порядке, иди домой и оденься понарядней. Я много о тебе рассказывал Юсупову.

А н н а. Нет, Артем, я не приду.

Т р е у м о в. Кто же тогда у нас хозяйкой стола будет?

А н н а. Тоня с этим прекрасно справится.

Т р е у м о в (достает бумажник, Куликову). Сходи в магазин и прикупи еще для наших женщин бутылочку хорошего вина.

К у л и к о в. Бу сделано, Артем Николаевич! (Взяв деньги, уходит.)

Т р е у м о в (обнимает Анну). Я очень тебя прошу, Аня.

А н н а. По какому праву я буду хозяйничать в твоем доме?

Т р е у м о в. На правах моей жены…

Анна усмехается.

Невесты, черт побери!

А н н а. В моем возрасте? Не смеши людей, Артем.

Т р е у м о в. Ну, пойдем наконец распишемся!

А н н а. Видишь, как ты говоришь…

Т р е у м о в. Как?..

А н н а. «Ну, пойдем…» Я знаю, я виновата перед тобой, но я не нищая, мне подачки не надо…

Т р е у м о в (становится на колени, торжественно). Аннушка моя любимая, я прошу твоей руки!..

А н н а. Встань, Артем! Зайдет кто-нибудь!

Т р е у м о в. Я ни от кого не скрываю, что люблю тебя!

А н н а. Встань… Ну, пожалуйста!

Т р е у м о в. Только после того, как скажешь «да»!

А н н а. Хорошо, я подумаю.

Т р е у м о в (вскакивает с колен, целует ее). Давно бы так!

А н н а. Ты ведь знаешь, если бы не Дима…

Т р е у м о в. Я поговорю с твоим сыном, с этим нашим разлучником! По-мужски поговорю! Кстати, где он?