Право на жизнь - [23]

…Когда к огромному погребальному костру подбежали Сашка со Шреком, Данил стоял среди бурьяна и молча смотрел на дело своих рук. Дом пылал.

– Ты что – ошалел? – изумленно заглядывая в глаза товарищу, спросил Санька. – Зачем поджег? И где ты тут жилой дом видел?

Данил молчал. Огонь с утробным ревом пожирал иссохшее дерево, стреляя во все стороны угольями. Взметая снопы искр, рушились перегоревшие балки крыши, лопались остатки стекол, трещал шифер. Прогорели и ухнули внутрь брусья перекрытий, с шумом сложилась пристройка, раскатив пылающие бревна по двору, от которых сразу же занялся убогий сараюшко. Не земле – так хоть огню предать старика. Чтобы с дымом душа его поднялась к небу, перестав мучить и себя и окружающих странными и страшными видениями.

В тот вечер, выслушивая от Хасана десятиминутную лекцию о последствиях демаскировки – костер получился не слабый и наверняка виден был за многие километры, – Данил на все вопросы только пожимал плечами. Сказал только:

– Так было надо, – и больше не проронил ни слова.

А что сказать? Правду? О чем? Что это было? Видение? Знамение? Снова гипноз? Или он просто заснул и видел сон? Рассказал только Сашке, но друг понял, а остальных это не касается.

Демаскировка – демаскировкой, да вот только… каждый человек, кроме разве что самого закоренелого убийцы и отморозка, достоин того, чтобы его проводили в последний путь. Пусть не по христианским правилам, не отпев, а хотя бы так, огненным погребением, по-язычески. И тем более заслуживал этот умерший в одиночестве старик.

Потому что страшно умирать, когда рядом никого. Никого, кто бы присел около постели, взял за руку, утешил… кто проводил бы в последний путь, прочитал молитву над усопшим и предал останки земле или огню. Никого… Только мертвая тишина старого дома, скрип ставень на ветру, вой ветра в трубе и предсмертный хрип одинокого, заброшенного всеми умирающего старика.

Глава 3 Сказки апокалипсиса

Человека в сером ОЗК, неторопливо бредущего по обочине дороги, разведка засекла сразу Колонна шла по извилистой насыпи, зажатой с обеих сторон лесом с высоченными соснами, – было это уже где-то за Яранском – и вот, вывернув из очередного поворота, дозорный на передовом квадроцикле тут же заметил серую точку далеко впереди. Короткий доклад по общему каналу, приказ – и оба передовых квадра рванули вперед, догоняя путника. Тот, впрочем, и не скрывался, не пытался уйти. Заслышав рев моторов, он обернулся и, помахав рукой, остановился, поджидая пробирающуюся к нему по ухабам и кочкам разведку.

Данил в этот момент сидел в кабине вместе с Урюком – Хасан, по одному ему известной причине, приказал в тот день усилить наблюдение – и потому встречу эту видел с самого начала. Квадры осторожно подошли, остановились неподалеку, страхуя один другого. Видно было, как бойцы и фигура в сером переговариваются. Затем один из бойцов остался на насыпи, а второй съехал в лес и исчез среди сосен.

Не было его минут десять. Колонна за это время продвинулась метров на триста и встала, поджидая результаты разведки. В бинокль Данил видел, что человек в ОЗК стоит спокойно, головой не вертит и признаков беспокойства не подает. Говорит что-то, руками машет… Противогаз его висел заткнутым за пояс – фон на местности уже второй день не превышал четверти рентгена – и Данил в бинокль сумел разглядеть благообразную седую бородку и седой же аккуратный ежик волос на голове. Из-за плеча человека торчал ствол какого-то оружия – детали с такого расстояния были не видны – и когда путник пару раз повернулся боком, за спиной мелькнула пятнистая ткань рюкзака.

Послышался рев, и на насыпь выметнулся квадроцикл. Встал, видимо, докладывая по командирскому каналу результаты. Похоже, Хасана они удовлетворили – колонна тронулась, и через несколько минут БТР, идущий в голове, поравнявшись с путником, остановился. Данил, оставив Ахмеда в кабине, выбрался наружу – знакомиться.

Человек отрекомендовался Ивашуровым Игорем Антоновичем и, по его собственным словам, был он… собирателем сказок. Просил Игорь Антонович немного – проехать с колонной дальше на север, километров сто – сто пятьдесят.

– Мне много не надо, – уверял он внимательно глядящего на него Хасана. – Подвезете чуть – и то хорошо. А то ведь далече топать еще, а ноги не казенные. Да и возраст… А километров через полтораста деревенька будет, я как раз туда и направляюсь. Торг там вчера начался, вот и спешу. Поиздержался малость за этот год, у них-то патронов и прикуплю. Да и нож новый нужен, комбез, сапоги скоро каши запросят… Люди там хорошие, я у них не единожды уже гостевал. Можно и на постой остановиться.

– Я слышал о вас, – сказал майор. – Это ведь вы известны как Сказочник?

Ивашуров кивнул.

– Мне говорили, что слов на ветер вы не бросаете, – продолжал майор, пытливо глядя на любопытного человека. – И эти слова я слышал от тех людей, не доверять которым оснований у меня нет.

Сказочник усмехнулся:

– Я и не думал, что стал так широко известен… Десять долгих лет по земле хожу, где только не был, и везде добрую память старался о себе оставлять. Может, потому и помнят?