Право на жизнь - [51]

Потом старуха-гадалка вышла на улицу, пообещав догадать, когда вернется. Полусонный Илья остался за столом ждать.

— Кыс, кыс, кыс… — вернувшаяся баба Фекла остановилась на пороге. — Куда Барсик, кот мой, Делся? Не пойму! Ты, Илья, его не видел?

— Да где-то здесь терся, — сказал он, заглядывая под стол.

— Странно, никогда такого не было, чтобы Барсик не отзывался. До того как ты на двор выходил, здесь крутился, а потом пропал…

Она уселась на прежнее место.

— Ну, продолжим, что ли… А вот дом страшный. Видишь, пиковый туз? И черная яма, словно посреди… Угроза черная над тобой… Нет, не уйти тебе, милый… Никак не уйти, — неясно слышал Илья голос старухи. — Страх, безумие и смерть… — продолжала вещать нараспев старуха, стараясь зачем-то напугать Илью, который, слушая ее в полусне, почти ничего не усваивал из ее слов.

На улице уже совсем рассвело, на хуторе (а был это хутор из трех домов, чего ночью Илья разглядеть не мог), соревнуясь в громкости, горланили два петуха. Их всего там было два.

— Ну вот, в общих словах, Илюша, карты тебе все и сказали — что было, что будет, что сердце успокоит, — нараспев по-цыгански бормотала старуха. — Что было, что будет…

Голос старухи уходил все дальше и дальше, уплывая куда-то вдаль и в сторону…

— …Что было, что будет… что было, что…

Бабуся довела Илью до дивана, где было уже постелено. Илья в полуреальном состоянии разделся, лег и тут же провалился в сон.

— Что было, что будет…

— Ты это зачем сделал?

Илья с недоумением глядел на стоявшую перед ним старуху-гадалку. Только что открыв глаза, он не сразу узнал ее и понял, где находится.

— Что, бабушка? — Илья приподнялся на локте и, прищурившись, посмотрел на бабу Феклу.

За окном было светло. Старуха стояла посреди комнаты, держа что-то в поднятом фартуке.

— Зачем это сделал, спрашиваю?! — зло повторила старуха.

— Да что, бабушка?

Илья сел на кровати, спустив на пол босые ноги.

— Не знаешь «что»? — ехидно проговорила она и, вынув из фартука черный клубок, бросила Илье. Тот ловко поймал его и повертел в руках. Это была голова черного кота, и голова эта смотрела на него зелеными, но уже тусклыми глазами. С отвращением разглядев часть животного, Илья выронил ее на пол.

— Живодер проклятый! Вот зачем вчера напросился на ночлег?! Кошака моего убить…

Она отпустила край передника, и в руке ее оказалась тушка безголового кота, которую она держала за заднюю лапу. Кот и без головы был такой огромный, что почти половина его лежала на полу.

— Значит, Барсика моего… — с обидой и ненавистью, еле сдерживая рвущиеся наружу негативные эмоции, проговорила старуха.

Илья вскочил и стал поспешно одеваться.

— Да это же не я. Не я это… Я спал и знать ничего не знаю… — бубнил он, силясь попасть второй ногой в штанину, не сводя глаз с разгневанной хозяйки и подпрыгивая на другой ноге, но ему, как назло, никак не удавалось надеть брюки.

— Ах так! За гостеприимство платить! Барсика моего с особой жестокостью…

С последними словами, уже не в силах сдерживать накопившуюся к Илье ненависть, бабка-гадалка вдруг размахнулась телом дохлого кота и огрела Илью по плечу, так что он чуть не упал. Он тут же попал ногой в брючину, быстро застегнул пуговицу.

— Получай, получай, проклятый! — затвердила бабка и снова, размахнувшись падалью, саданула по Илье. Но он успел рукой защититься от дохлого кота.

— Да это не я, бабушка!! — заорал он что есть мочи и, схватив свои висевшие на стуле вещи, выбежал из дома.

Но разъяренная старуха-гадалка не унималась и бежала за ним вслед, размахивая дохлым котом, и уже в самых дверях, когда Илья замешкался, не зная, куда бежать, нагнав, шмякнула ему по плечу, испачкав в кошачьей крови рубашку.

Илья выскочил во двор и, распугав трех кур, выбежал за калитку. Старуха с крыльца, выкрикивая в его адрес проклятия, грозила кулаком.

Илья отошел на несколько метров от забора, торопливо оделся и пошел по грязной дороге в ту сторону, где, ему казалось, проходила железная дорога. Нога разъезжались в грязи, было холодно и пасмурно, крапал мелкий дождь. Получив на завтрак дохлым котом по загривку, Илья опечалился. Ведь он знал, что это незаслуженно, да поди объясни ошалевшей от горя старухе, что лично он здесь ни при чем, что это наверняка работа проклятого Транса. Что ему нужно от Ильи? Что нужно?! Ну почему он не оставит Илью в покое?..

Наверное, он где-то здесь, поблизости. Илья огляделся.

— Ну! Где ты, тупой чурбан?! Дуболом поганый!.. Совсем мне жизнь испоганил, гнида!

Илья стоял на разъезженной колесами трактора глинистой дороге, кругом были лужи. С левой стороны дорога обрывалась спуском к узенькой мелководной речушке, от которой исходил сильный запах нефтепродуктов. Справа раскинулось просторное поле, вдалеке за которым чернел лес. Значит, ночью, убегая от Транса, он пришел к старухе-гадалке с другой стороны. Илья посмотрел в сторону дома бабы Феклы, мимо которого проходила дорога.

Старуха стояла посреди дороги, держа за лапы мертвое животное и приложив руку ко лбу, как Илья Муромец с известной картины, зорко вглядывалась в дорогу.

Там было не пройти — старуха-гадалка охраняла хуторские рубежи. Транса нигде не было видно. Илья смерил взглядом дорогу с бабкой, прикидывая, не удастся ли ее как-нибудь обойти, и, поняв, что не удастся, повернулся и зашагал по дороге, надеясь, что она куда-нибудь приведет или от кого-нибудь уведет.