Право на рождение [Дилогия] - [14]

— Ох, Аня, — сказала она, — я думаю, что ты уже слышала. Человек из управления такое нам устроил!

Я спросила доктора Пикарски, как звали чиновника.

— Вендель Йорич, — ответила она, и я попросила ее повторить имя по буквам. У моей семьи все еще остались кое-какие знакомства в правительственных кругах, и я надеялась, что мне удастся немного ускорить процесс.

После звонка Пикарски я поговорила с мистером Киплингом, нашим семейным юристом. (Целых два звонка за день!) Киплинг был нашим адвокатом с моего рождения. Отец говорил мне, что я могу всегда положиться на него, а такого отец не говорил почти ни о ком.

— Значит, ты хочешь, чтобы я выписал этому мистеру Йоричу чек? — спросил Киплинг, выслушав всю историю.

— Да. Или, ну, вы знаете, конвертик с деньгами.

— Конечно, Аня. Ты же знаешь, «чек» — просто технический термин. Я и не собирался выписывать кому-то из Управления здравоохранением чек. Впрочем, все равно может потребоваться пара недель, чтобы уладить вопрос. Так что держись, Аня, и скажи Лео, чтобы тоже держался.

— Спасибо, — ответила я.

— Как начало учебного года? — спросил Киплинг.

Я тяжело вздохнула в трубку.

— Настолько плохо?

— Даже не спрашивайте. Я ввязалась в драку в первый же день, но не по моей вине.

— Звучит очень похоже на Лео. На Лео-старшего, я имею в виду. — Киплинг ходил в школу вместе с папой. — А как Галина?

— Как обычно: бывают дни хорошие, бывают плохие, — ответила я. — Выживаем как можем.

— Твой отец гордился бы тобой, Аня.

Я уже собиралась было попрощаться с Киплингом, но решила спросить, что он знает о Якове Пирожкове.

— Парень на побегушках, который хочет стать крупной шишкой. Думаю, что этого не случится. Никто в организации не воспринимает его всерьез, особенно его собственный отец. А так как его мать не была, ну, ты знаешь, женой Юрия, Джекс чертовски озабочен вопросом, настоящий ли он Баланчин. Честно говоря, мне жаль парня.

Кстати, упомянутый Юрий — Юрий Баланчин, сводный брат моего отца и мой дядя. Он взял на себя управление делами Семьи после убийства папы.

— Ты уже решила, в какой колледж будешь поступать? — сменил тему мистер Киплинг. — Мое предложение помочь тебе определиться с колледжем все еще в силе.

— Спасибо, мистер Киплинг. Я буду иметь в виду. — Если бы я даже собиралась отправиться в поездку по колледжам, я бы взяла с собой Лео.

— Буду очень рад помочь тебе, Аня.

Я повесила трубку. Разговоры с мистером Киплингом делали меня одновременно и более, и менее одинокой. Иногда я воображала, что он — мой отец. Я представляла жизнь, в которой твой отец — уважаемый обществом человек, адвокат. Я думала, что значит иметь отца, который помогает тебе выбрать колледж, отца, который был бы до сих пор жив. Даже до смерти папы я порой представляла, что прошу мистера Киплинга удочерить меня.

Но у него уже была дочь. Ее звали Грейс, и она училась на инженера.

В конце концов я открыла домашнее чтение по истории, но в дверь постучали. Это был Лео:

— Аня, я хочу есть.

Так что я отложила доску и пошла удовлетворять насущные потребности своей семьи.

III Я иду на исповедь; изучаю причины смерти и зубы; обманом завлекаю парня; разочаровываю брата

Утром в пятницу, еще до школы, я пошла на исповедь.

Если вам интересно, мой отец не был католиком — он, как и все в семье Баланчиных, придерживался православия. Его сложно было назвать ревностным христианином: я никогда не замечала, чтобы он ходил в церковь, за исключением свадеб и крещений меня, моих родственников и, конечно, похорон моей матери. Я никогда не слышала, чтобы он говорил о Боге.

А моя мать была католичкой и рассказывала о Боге постоянно. Она утверждала, что говорит с Ним. Мама даже хотела в юности стать монахиней, но, как видите, ей это не удалось. Можно сказать, что она выбрала совершенно противоположный путь, выйдя замуж за главу печально известной криминальной семьи и все в таком духе. Но я стала католичкой именно под влиянием матери. Конечно, мне хотелось верить в возможность жизни после смерти, искупления, спасения и воссоединения и, самое главное, верить во всепрощающего Бога. Поэтому я выбрала Школу Святой Троицы (да-да, именно я выбрала школу для себя и Нетти). Но в ней я не нашла того Бога, о котором думала. Это был Бог моей матери, Тот, Кого бы она выбрала. И когда я ходила в церковь и вдыхала запах ладана в кадильнице священнослужителя, я чувствовала себя ближе к ней. И опускаясь на колени на вытертый бархат в исповедальне, я знала, что она ощущала то же самое. Когда я сидела на скамье и смотрела на распятие, залитое мягким разноцветным светом от витражей, порой мне даже казалось, что я ее вижу. В моей жизни сложно было найти что-нибудь, более похожее на счастье. И поэтому я знала, что я никогда полностью не отойду от католической религии.

Конечно, моя религия налагала на меня ряд ограничений, но цена была невысока по сравнению с тем, что давала мне вера. Ну и что, если мне придется хранить девственность до брака? У Гейбла не было шансов.

— Сколько дней прошло со времени твоей последней исповеди?

— Четыре, — ответила я, потом изложила свои грехи, о которых вы, должно быть, уже знаете. Подкуп, гнев, несколько повторяющихся грехов с понедельника и так далее. На меня наложили еще одну небольшую епитимью, которую я успела выполнить до начала первого урока, криминалистики. Это был мой любимый предмет, отчасти потому, что он казался мне интересным, отчасти потому, что он, единственный из выбранных мною предметов, имел отношение к полному преступлений миру, в котором я жила. Ну и еще потому, что криминалистика давалась мне лучше, чем другие предметы. Должно быть, это наследственное. Моя мама была судебным криминалистом в полиции Нью-Йорка после того, как оставила мечту стать монахиней, и до превращения в жену «крестного отца». И, конечно, именно так она познакомилась с папой.