Право на первую пулю - [11]

Два водителя-сирийца вышли из стоящих один позади другого автобусов и, разминая ноги, стали прогуливаться вдоль них. Ягужинский обратился к водителям то ли на алавитском, если такой есть, то ли на арабском языке и начал что-то объяснять. Водители в знак согласия закивали. После этого мы с подполковником сели в один из автобусов, а Тахир – в другой. Двери закрылись, автобусы тронулись, и скоро по звуку двигателей и по уклону пола стало понятно, что они взбираются в гору. Но до самой вершины они не доехали метров двадцать пять – тридцать. Остановились под скалой, укрывающей их от простора лежащей впереди пустыни и взгляда издалека. Сверху, да еще в полумраке, когда свет идет только от звезд и луны, пустыня казалась ровной и гладкой. Но я за один только день пребывания в Сирии уже понял, что ровной земли здесь, как и нигде, нет, и сержант-водитель, направляясь прямиком к третьему автобусу, рисковал залететь в какой-нибудь овраг и там остаться ночевать. Но к моменту, когда я построил взвод рядом с автобусами, сержант-водитель вернулся, догнал нас и что-то сообщил подполковнику. Тот в ответ только с довольным видом кивнул и дал сержанту новое задание. На сей раз тот, будучи, похоже, доверенным лицом подполковника, не поехал на машине, а побежал на вершину высоты, прямо к скалам, и довольно быстро вернулся. С собой он привел двоих мужчин с автоматами, снабженными ночными прицелами «Шахин». Одеты мужчины были в гражданскую одежду, но вели себя для гражданских слишком угловато, что вообще-то свойственно военным людям. Может быть, автоматы в руках добавляли им храбрости и значимости в собственных глазах. Ягужинский заговорил с мужчинами на том же певучем языке, на котором разговаривал с водителями автобусов. Разговор длился недолго. За моей спиной стоял лейтенант Футракулов.

– Я не все понимаю, товарищ майор, но смысл перевести могу.

– Ты знаешь их язык? – удивился я.

– Я же мусульманин. Коран читаю на арабском. Они на нем и говорят.

– Что говорят?

– Эти двое, как я понял, – командиры взводов. Подполковник сообщил им, что сегодня «бармалеи» планируют отбить высоту, и чтобы защитить ее, он сказал им, что привез сюда взвод лучших снайперов спецназа военной разведки. А они в себе уверены, говорят, что сами способны защитить высоту и помощь им не нужна. Но подполковник заявил, что это усиление защиты – приказ. После этого Ягужинский сообщил им, что атака «бармалеев» начнется с прилета нескольких «роев» боевых дронов[10]. Это, как я понимаю, является вторым сюрпризом подполковника. Первым сюрпризом станет появление на позиции нашего взвода. Но второй сюрприз восторга у командиров взводов не вызвал – они уже, похоже, хорошо знают, что такое боевые дроны. Однако Ягужинский сообщил им, что будет испытываться новое оружие, специально разработанное против «роя» дронов. Здесь уже командиры взводов не нашли что возразить. Да они и не пытались – дроны противника они не любят. Это заметно.

Я слушал перевод разговора, но так и не понял, где же моему взводу предстоит держать позицию… Все решил, как оказалось, опять Ягужинский. Из кожаного офицерского планшета, который подполковник постоянно носил на боку, он вытащил карту, развернул ее на валуне, подсветил фонариком-авторучкой и что-то сказал командирам взводов, показывая пальцем как указкой. Те, соглашаясь, хотя и с мрачным видом, закивали.

Сирийские командиры взводов так же торопливо, как пришли, так и удалились. Должно быть, их бойцы дожидались своих командиров с нетерпением.

– Вы, товарищ подполковник, доверяете этим типам? – поинтересовался лейтенант Футракулов.

– А почему бы и нет… – спокойно ответил Ягужинский, даже не возмутившись тоном Тахира. – Я хорошо и давно знаю и одного, и второго.

– Мне показалось, что они не слишком хорошо относятся к русским, – высказался и я.

– Тебе это не показалось. Они оба в действительности неважно относятся к своим основным союзникам, но по разным причинам. Один из них сын шиитского священнослужителя и считает, что только иранцы, то есть шииты, могут быть по-настоящему верны сирийцам. Ведь в Сирии главенствуют алавиты, а они – шииты. У них одна вера с иранцами, а это на Востоке многое значит…

– А второй… – спросил лейтенант Футракулов. – Чем второй недоволен?

– Второй родом из Пальмиры… – сообщил Ягужинский. – Когда освобождали Пальмиру, для начала обработали кварталы, где засели «бармалеи», термобарическими ракетами. И у человека живьем сожгли жену и четверых детей. У него в доме как раз расположились «бармалеи». Они на фонтан во дворе позарились, вот и обосновались. Захотелось им жить в чужом богатом доме. Некоторые после того, что с семьей мужика сотворили, перешли бы на сторону бандитов, а этот остался в строю. Но не винить русских он просто не может. Ведь у правительственной армии таких ракет попросту в наличии нет. Чаще он просто молчит, но иногда срывается, как сегодня, недовольство проявляет. А ты что, майор, арабский язык знаешь? По документам ты из иностранных только английским владеешь.

– Я и не знаю… – вынужденно признался я и хотел было каким-то невидимым в темноте вечера жестом предупредить своего заместителя, чтобы тот промолчал, а потом что-нибудь соврать. Но лейтенант шагнул вперед и сам доложил: