Право на одиночество - [35]

— Хорошо, я объясню. Понимаете, несмотря на то, что вы сейчас сказали о должности помощника главного редактора, мне нравится своя работа. Мне нравится коллектив, даже невзирая на склочность характеров некоторых заведующих и редакторов. И мне очень комфортно работать с Максимом Петровичем. И вторая, самая главная, причина… Помните, что он сделал, когда Марина Ивановна попыталась меня подставить на совещании?

Королёв непонимающе посмотрел на меня.

— Максим Петрович сказал, что уйдёт вместе со мной, если вы меня уволите или я сама уйду из-за каких-нибудь интриг. И этот его поступок… он меня поразил, Сергей Борисович. Никто и никогда не делал такого ради меня, кроме Ломова. Но он знал меня пять лет и относился, как к дочери. А вчера Максим Петрович спас мне жизнь, и я не преувеличиваю, потому что уверена — я не перенесла бы изнасилования. И сегодня я должна вприпрыжку побежать вперёд, на новую должность, от человека, которому я обязана по крайней мере своим спокойствием, а вообще-то — жизнью? Вам не кажется, что это как-то…

Я замялась. Королёв рассмеялся и продолжил:

— Подло, вы хотите сказать? Дорогая моя, вы на работе, а не в рыцарском замке. Поблагодарите Максима Петровича — и вперёд, как вы выразились. Тем более, что он всё прекрасно понимает. Поверьте мне, Максим совершит ради вас ещё кучу всего, а вот должность директора я вряд ли буду предлагать дважды.

Я опустила голову и посмотрела на приказ, лежащий между моих ладоней.

— Подписывайте, Наталья Владимировна, подписывайте. Не морочьте голову себе и мне всякими глупостями.

— Сергей Борисович, — я взяла ручку и сняла с неё колпачок, — вы понимаете, для меня есть кое-что поважнее карьерного роста. Важнее, чем карьера, зарплата, подчинение коллег, в какой-то мере даже слава. Это ведь по-настоящему круто, верно? Стать директором по маркетингу в 24 года.

— О да, — кажется, он решил, что победил. — Очень круто.

— И тем не менее, есть вещи важнее, чем всё это. Честь, достоинство, преданность, дружба, честность, благодарность. Я просто не могу переступить через… через моих родителей. Вы вряд ли сумеете меня понять, но… то, чему они меня научили — неприкосновенно.

И я зачеркнула заявление двумя чертами. От резкого звука генеральный дёрнулся.

— Я всё понял, Наталья Владимировна. Идите. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Странно… Сергей Борисович почему-то улыбался.

И когда я уже почти вышла из кабинета генерального, то услышала его тихий смех и слова:

— Максим будет счастлив.

На подкашивающихся ногах я спустилась в нашу со Светочкой комнату. Что бы я ни говорила там Королёву, а отказ от должности директора по маркетингу отнял у меня много сил. Но где-то в глубине души я понимала, что поступила правильно, и это меня утешало.

— Ну что, ну что? — Светочка набросилась на меня, как только я вошла. — Тебя можно поздравить?!

— Потише, пожалуйста, Свет… Погоди, мне нужно поговорить с Громовым.

Я постучалась к нему в кабинет и, дождавшись тихого «войдите», толкнула дверь.

Максим Петрович сидел за своим столом перед кипой бумаг.

— А, Наташа, — он грустно улыбнулся, увидев меня, — ну что, поздравляю вас… Пойдёте сейчас обживать новый кабинет?

Я села напротив него. Боже, как же мне хотелось обнять его крепко-крепко… Но я отогнала от себя эти безумные мысли.

— С чем вы меня поздравляете, Максим Петрович?

— С новой должностью.

Я улыбнулась и тихо сказала, следя за его реакцией:

— Я отказалась.

Громов меня не разочаровал. У него отвисла челюсть.

— Вы… шутите?

— Нет. Я отказалась от должности директора по маркетингу. И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра я — остаюсь вашей помощницей.

Я с улыбкой смотрела, как Максим Петрович переваривает эту мысль.

А потом он взорвался, как Королёв.

— Вы с ума сошли! Это такой шанс! Это же… директор по маркетингу!! Боже! Возвращайтесь назад, к Сергею Борисовичу, и подписывайте этот чёртов приказ о назначении! Марш, бегом!!!

Я покачала головой.

— Не трудитесь, не подпишу.

Мне показалось, что у Громова сейчас дым из ушей пойдёт.

— Ты сумасшедшая, — вздохнул он и закрыл лицо ладонями. — Ты абсолютно… ненормальная… Зарплата в пять раз больше, отдельный кабинет, шофёр с машиной… Наташа!!!

Вскочив, Максим Петрович подбежал ко мне, легко поставил на ноги, обхватив руками за талию, и возопил:

— Скажи, что ты шутишь!

Его ладони на моей талии обжигали. И глаза, глаза были так близко…

Первый раз в своей жизни я теряла нить разговора.

Хорошо, что Громов был слишком зол, чтобы это заметить.

— Я не шучу, — я постаралась взять себя в руки. — И повторяю — я отказалась от должности.

— Почему?

И я повторила всё то, что десять минут назад втолковывала Королёву. Может быть, не столь связно и горячо — отвлекали глаза и руки Громова — но я повторила.

Несколько секунд Максим Петрович молчал. А затем:

— Ну да, я спас вас, — судя по тому, что он опять перешёл на «вы», злость исчезла, — но это сделал бы любой нормальный мужчина… И тот «ультиматум»… я ничем не рисковал, Наташа, вы же отказались от перспективной, высокооплачиваемой должности…

Я не успела ответить — Громов прижал мою голову к груди и обнял изо всех сил.