Право на одиночество - [12]

Прерывистый вздох — и в глазах Антона снова появилось то дьявольское выражение. Он опустил глаза, разглядывая меня с ног до головы. Я почти физически ощущала его взгляд на каждом миллиметре своего тела.

— Ну что, не тронешь? — я усмехнулась.

Антон со стоном закрыл глаза.

— Да ты просто пчёлка-искусительница! Но не волнуйся, я пока ещё способен себя контролировать… Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — рассмеялась я, глядя, как Антон по-прежнему с закрытыми глазами пытается найти выход из моей комнаты.

Через некоторое время я легла спать и, прислушиваясь к звукам работающего в соседней комнате телевизора, анализировала произошедшее.

Так и не придя к окончательному выводу, я уснула.

Утром, когда я убегала на работу, Антон ещё спал. Друг собирался встретиться с какими-то друзьями и прийти домой практически одновременно со мной.

Я оставила ему записку на кухне:

«Дорогой повстанец! (Намёк тебе на вчерашнее. Когда-то ты утверждал, что я не умею быть пошлой. Это ли не пошлость?)

Хлеб в хлебнице, колбаса и сыр в холодильнике. Если хочешь, возьми с собой что-нибудь пожевать. Только не ешь мясо из зелёного контейнера — оно для Алисы.

Вернусь в семь.

Твоя пчёлка».

Я всегда прихожу на работу первой. Мне нравится идти по пустым коридорам, где каждый мой шаг отдаётся от стен и потолка, мне нравится открывать нашу со Светочкой душную комнату и кабинет Михаила Юрьевича. Хотя теперь это уже кабинет Максима Петровича.

Каждое утро у меня ритуал — я сажусь перед окном и замазываю свой возраст. В обычной жизни я не крашусь, но здесь… Когда я только начала работать в «Радуге», то не раз слышала от других людей, что слишком молода для этой должности. И поэтому я начала краситься. Косметика ведь не только исправляет недостатки и подчёркивает достоинства, она ещё и прибавляет возраста.

Чуть коснуться тенями век, затем тушью — ресниц… Припудрить щёки… И последний штрих — помада. Только я занесла тюбик над своими губами, как открылась дверь и вошёл Громов.

Он явно удивился, узрев меня на месте за полчаса до начала рабочего дня.

— Наталья Владимировна, доброе утро, — Максим Петрович улыбнулся. — Никак не ожидал, что здесь уже кто-то есть. Обычно я всегда прихожу первым.

— Доброе утро. Это в «Ямбе» вы первым приходили, а здесь будете приходить вторым, — улыбнулась ему я, откладывая помаду. Красить губы при постороннем человеке я не умею.

— Настоящий джентльмен всегда пропускает женщину вперёд, — сказал Громов и прошёл к себе в кабинет.

Почему-то от этих слов мне стало очень хорошо. И даже немного смешно.

Через пару минут на моём телефоне замигала громкая связь.

— Наталья Владимировна, зайдите ко мне, если вас не затруднит.

Только заглянув в кабинет к Громову, я поняла, что теперь всё — здесь не осталось ни следа Михаила Юрьевича. Стол был передвинут ближе к окну, папки в шкафу переставлены, новый принтер в углу и монитор на столе… Вместо обычной кучи бумаг перед нынешним главным редактором лежала лишь тоненькая папочка. И ещё краем глаза я рассмотрела две фотографии в рамочках — кто на них изображён, разглядеть я не могла.

Максим Петрович сидел за своим столом и приветливо мне улыбался.

— Садитесь, Наталья Владимировна, — кивнул он на один из двух стульев, стоящих перед его столом.

Я села. Теперь я могла рассмотреть фотографии, стоящие на столе. На одной был сам Максим Петрович, только более молодой, он держал на руках девочку лет пяти. Вторая девочка, лет десяти, стояла рядом и держалась за его руку. Все трое радостно смеялись. На другой фотографии были те же девочки, только немного постарше, обе с букетиками — снимок был сделан явно 1 сентября.

Максим Петрович заметил, что я смотрю на фотографии, и сказал:

— Это мои дочки. Старшей сейчас шестнадцать, а младшей одиннадцать.

— Младшая очень на вас похожа. Просто одно лицо.

— Спасибо, — судя по его гордой и радостной улыбке, наш новый главный редактор очень любил своих дочерей.

Но вот странность. Целых две фотографии, и ни на одной не было жены Громова. Может, он разведён? Или она умерла?

Это удивительно, но мне стало даже немного любопытно, женат он или нет, и если женат, то почему не поставил фотографию жены наряду с фотографиями дочерей?

— Наталья Владимировна, я бы хотел… я хотел спросить насчёт той неприятной ситуации в пятницу… Я надеюсь, вы на меня не в обиде? Поверьте, я очень сожалею о своих поспешных выводах.

Так, о чём это он?

— Максим Петрович, извините, но я сейчас не очень понимаю, о чём вы говорите. В выходные произошло столько событий… Вы за что извиняетесь?

И только он открыл рот, чтобы ответить, я вдруг вспомнила. И, хлопнув себя по лбу, сказала:

— Ах, да! Максим Петрович, вообще забудьте об этой дурацкой ситуации, видите, я сама уже успела забыть. Ничего страшного.

Он радостно улыбнулся и кивнул.

— Очень хорошо. Ну, тогда перейдём к нашим насущным делам… В первую очередь я хотел бы сказать, что Михаил Юрьевич оставил вам просто великолепные рекомендации. С такими рекомендациями вам бы на должность повыше претендовать. «Острый ум, проницательность и деликатность, умение общаться с коллективом, эрудированность и компетентность…»