Право на месть (Страх - 2) - [12]

На четвертый день я проснулся оптимистом и сказал: "Маэтро, кончай ты свое болеро..." Ах да, это я уже говорил. А ещё я спросил себя: "Дима, ты готов к подвигу?" И тут же ответил: "Всегда готов!" "Тогда в чем же дело? Герой никогда не пасует перед обстоятельствами, как бы трудны они не были. Он их преодолевает". Словом, я решил развернуть ситуацию ровно на сто восемьдесят градусов и не только выбраться из дерьма, но ещё и посадить в него гребанного олигарха с его командой. Только не подумайте, что я окончательно спятил, решив бороться с ветряными мельницами. Нет, в моей голове родился конкретный план, который я очень надеялся осуществить. Если не удастся... Что ж, на нет и суда нет. Значит, Боженька мне определил прожить на Земле ровно тридцать пять лет, ни больше и не меньше. И, если честно, то не так уж плохо я их прожил, одних подвигов столько совершил, что иному и не снилось. Правда, было и такое, о чем до сих пор вспоминать не хочется. Но ни одному человеку я не сделал подлянки. А это тоже немало. Верно?

Я вскочил с постели заряженный на подвиг и принялся энергично делать зарядку, что и на воле со мной случалось не часто. По всему я являл собой настолько странную картину, что Саша-орангутанг даже забыл про свою жвачку. У него натурально отпала челюсть, а такого удивления на лице у него наверняка не было с момента рождения.

- Саша, не наступи на челюсть, - сказал я.

- Чего? - не понял Саша.

- Я говорю - захлопни рот, дуболом, а то ужасно сквозит. Лучше присоединяйся. "В здоровом теле здоровый дух!"

- Фигня! - презрительно фыркнул он, отводя взгляд к окну и, вспомнив о жвачке, продолжил свое привычное занятие.

После зарядки я побрился, принял душ и ощутил зверинный голод. Три дня моего самоунижения мне кусок в горло не лез. Теперь я решил наверстать упущенное. И надо сказать, здорово в этом преуспел, так как после завтрака встал из-за стола сильно потяжелевшим.

- Саша, хочу Варданяна, - сказал я.

- Чего?! - вновь не понял он и опасливо огляделся - не слышал ли кто моей крамольной фразы.

- Я не в том смысле, дубина. Удивляюсь я тебе - каким образом в столь могучем теле ты умудрился сохранить столь девственный ум? По телефону хочу говорить с твоим шефом. Понял?

- А-а, - равнодушно проговорил Саша и потопал на второй этаж. Я последовал за ним.

В кабинете он снял телефонную трубку, набрал номер.

- Здравствуйте! Я - Саша... Ну... Мне бы Алика Ивановича... Ну... Алик Иванович, здравствуйте!... Здесь Беркутов с вами... Говорить хочет. Ну. Саша протянул мне трубку.

Я взял трубку, сказал в неё бодро и жизнеутверждающе:

- Привет, Алик Иванович!

- Здравствуйте, Дмитрий Константинович! Рад вас слышать! - раздался приятный и вкрадчивый, но от этого не менее внушительный баритон отставного генерала госбезопасности, продавшего и холодную голову, и горячее сердце ( о руках я даже не говорю) за хрустящие тугрики козла-толстосума.

- Скажу откровенно, как заслуженный артист народному артисту, что после долгих и тяжелых раздумий я решил принять ваше предложение и поступить в вашу гребанную труппу. Об условиях работы, оплате и всем прочем я бы хотел поговорить лично с "директором театра".

- Скажу не менее откровенно, Дмитрий Константинович, - ответил Варданян с легким смешком, - я верил, что здравый смысл в вас возобладает. Рад, что нашел тому подтверждение. Сочту за честь с вами поработать. Вы подождите у телефона, я сейчас согласую вопрос с Виктором Ильичем.

Ждать пришлось минут десять.

- К сожалению, Дмитрий Константинович, Виктор Ильич вас принять не может. У него совещание. Он поручил мне составить с вами разговор и обсудить все интересующие вас вопросы. Вы согласны?

- Если бы у меня было право выбора, то я бы давно послал Вас, господин генерал, вместе с вашим боссом к чертовой матери, ибо там вам и место. Но у меня такого права нет, я потому говорю - я согласен.

- Вот и хорошо, - уже официально проговорил Варданян. - Через пару часов я к вам приеду. Ждите.

Я вернулся в свою комнату и лег на кровать, решил расслабиться перед встречей с этим хитрованом. Следом вошел Саша, сел на кровать напротив, жевал жвачку, пыхтя, будто паровоз под парами. Ему дана команда не оставлять меня одного ни на минуту, а то как бы что. Еще вчера это "как бы что" вполне могло случиться. Но сегодня я был оптимистом. Мир уже не казался мне серым и кислым, словно квашенная капуста, в нем было много времени и пространства для совершения ещё ни одного подвига. Определенно. Но присутствие этого пыхтящего плохиша утомляло.

- Эй ты, чучело, - не выдержал я, - шел бы ты куда подальше. От твоего сопения уже завял цветок на подоконнике, а скоро окончательно завянет и мое настроение.

Саша перевел взгляд на подоконник и, увидев увядший цветок, даже перестал жевать от удивления, издал какой-то нечленораздельный рыкающий звук, глаза округлились и стали совсем никакими. Этот дитя природы все сказанное воспринимал буквально, и ему было невдомек, что цветок мог завянуть от недостатка влаги. Саша затаил дыхание, вынул изо рта жвачку и прилепил её к спинке кровати, встал и, осторожно ступая, вышел из комнаты. Страх перед "необъяснимым явлением" оказался в данном случае больше страха перед возможным наказанием начальства. Вот придурок!