Право на месть - [8]

– Я?

– Ну, вы все это серьезно, насчет… ангелов?

– Я серьезен как никогда! – заверил Зимородинский.– Стыдно вам, Наташа, об этом спрашивать!

– Да, но… – девушка смутилась.– Иногда хочется какого-нибудь доказательства, что ли. Зимородинский кивнул: понимаю.

– Отец,– обратился он к Игорю Саввовичу,– скажите, нужны ли вам доказательства существования Иисуса Христа?

– Нет,– подумав, ответил отец Егорий.– Сие мне ведомо и без доказательств.

– Вот! – сказал Зимородинский.– Вот вам и ответ, Наташа. Можно мне еще яблоко?

Андрей бежал через лес. Сквозь лес. Ноги его, в мягких коротких сапогах, работали с четкостью машинных поршней – ших, ших – мерно, упруго, привычно. Андрей мог так бежать долго. Долго и бежал: полный день – с рассвета до сумерек, уже укрывших засыпанную сухими иглами землю вокруг стволов-великанов. Так же бежал он и вчера. И еще половину дня, со времени, когда, вернувшись, увидел следы чужаков на земле вокруг родного дома.

С рассвета бежал Андрей до времени, когда глаз перестает различать следы копыт на сухой земле. Так Андрей гнал бы оленя. Но не по следу оленя бежал он. И не по следу лесного быка-тура или железнобокого вепря. Не раздвоены были копыта, промявшие землю. Не зверя лесного преследовал Андрей – всадников. Воров.

Вчера еще бежали они вдвоем, вместе с единокровным братом. Но раздвоился след, и разделились братья. Три всадника, три убийцы, три похитителя достались Андрею. Все, о чем молил Покровителей,– чтобы ему достались полонившие сестренку. Чтобы он, а не брат взял с них кровный долг.

Молод он был. И месяц не обернулся, как стал мужчиной. Но что с того, что ростом Андрей едва по плечо матерому воину. Долг на нем, а значит, и сила за ним.

Бежал Андрей и не чувствовал ног. И мешка, удобно закрепленного на спине, не чувствовал. И копьеца с крепким железком – на сгибе правой руки. Один он. Но не боялся троих. Думали – уйдут от мести. Унесут их лошадки по тайным тропам в чужой лес. Не уйдут. Никогда не уйдет в лесу всадник от лесного же пешца. Потому что выносливей лошадки человек. Особенно же если толкает его в спину неотмщенная кровь. И еще надежда: копыта одной из лошадей проминали землю глубже, чем другие. Значит, несет она двойную ношу.

Стемнело. Не видно стало следов. Но Андрей продолжал бежать. В темноте. Запах дыма уловили его ноздри. А вскоре и огонек замерцал впереди. Не скрывались вороги. Надеялись – далеко ушли. Оторвались от возможной погони. Какая погоня, если всего лишь двое мужчин оставались в селении во время набега? Да и те погибли, давая возможность уйти своим в лес. А было б иначе – не осмелились бы воры набежать. А осмелились бы – умерли. А так – ушли. И добычу взяли. И еще девушку, что подвернулась по дороге, на свою беду не схоронилась, как другие.

Замерцал огонек, и перешел Андрей с бега на шаг. Шаг же его был неслышен, как у крадущегося зверя.

Вот они! Трое. И (спасибо вам, Покровители!) девушка-полонянка.

По одежде, по волосам длинным, в косы сплетенным, узнал Андрей, откуда воры. Из тех они, что живут в двадцати днях пути в доме лесном единым мужским братством. У этих все общее: еда, скот, девушки. Только оружие у каждого свое. Из рода они, что живут по старинному обычаю. Хотя теперь лишь нетерпимцы да изгои уходят к ним в чащу. Иное время, иные боги, иные люди. Андреев же род – пришлый. Обосновались на ничьей земле семь поколений тому назад. И теперь это – их земля. И лес – их. И боги здесь – тоже их.

Андрей притаился за кустами малинника, выглядывая что нужно. Трое. Поели уже. Мяса поели – вон остатки свиного бока над огнем коптятся. Поели – и отяжелели. Сытые, сонные. Скоро двое лягут, один – сторожить останется. Неважный из него сторож после такой трапезы.

По-умному было б – подождать. Но Андрей не хотел ждать. Как увидел проклятых, так все внутри закипело.

Скинул он со спины сумку, натянул тетиву, сдвинул поудобнее, развязав, тул со стрелами. Стрелы у него легкие, с костяными наконечниками. Такими ни щит не пробьешь, ни даже куртку из толстой, особо выделанной для боя турьей шкуры. Да и не надобно: совсем близко подобрался Андрей. Слышал даже, о чем говорят вороги. Знамо о чем: как удачно набежали да как ушли ловко – лишь коня потеряли в охотничьей ловушке. Коня жаль, но зато девушку взяли. Привезут своим – большой почет будет. И добыча опять-таки. Немалая добыча. Береговики – они богатые!

То один, то другой бросали на полонянку нежные взгляды. Но не трогали. И не тронут, пока к себе не привезут. Первая доля от всего – старшим. Иначе – бесчестье и беда на всех.

Андрей приподнялся, наложил первую стрелу, попросил у Покровителей удачи-подмоги и спустил тетиву, мыслью провожая посланницу.

Тихо пропела стрелка (охотничья, молчаливая) и со знакомым звуком ударила в мягкое тело. В горло тому, кто показался Андрею меньшим из троих. А значит, менее ценным для кровного выкупа.

Не успела первая ударить, как пустил стрелок вторую – в другого ворога. С тридцати шагов в беличий глаз попадал Андрей, а уж с пятнадцати в человечий – как промахнуться? И не промахнулся. Еще одна пошла (три стрелы – за один вздох) и прободила третьему, на вид наибольшему, правую руку пониже локтя.