Право на деньги. Кого любят деньги. Можно ли их приручить. Испытания и провокации. Кастовая система. Изменение места в социальной системе - [9]

Форма денежного потока непрозрачна и зачастую не даёт увидеть, что сосуд может быть заполнен чем угодно. Если на сосуде написано «вода», никто не будет проверять истинность, поскольку люди приучены пользоваться формой, а не сутью. Так, например, если на купюре написано 100 рублей, то очень мало кто будет проверять истинность написанного: обладает ли эта бумажка хоть каким-то подтверждением (обеспечением), кроме официальной информации и «честного-благородного слова» напечатавшего её банка.

Воздействие на потенцию — это запрет или разрешение на проявление права материализации, как в соответствии с разрешённой формой, так и в любой другой.

Таким образом, получается, что поток денег — это искусственный поток, присутствующий в нашем мире как продукт договора, а выбранная форма — это всего лишь удобное для людей его отображение. Если бы не конкретная договорная форма, то поток денег можно было бы назвать потоком благосостояния. Но наличие формы конкретизирует благосостояние, описывая в мире людей, что можно считать и называть благосостоянием, а что нельзя.

Иерархия эгрегоров

Форму проявления потока определяет эгрегориальная система, а конкретно — уровень государства. Согласие носителя потенции — человека — с этой формой является автоматическим согласием его и на лимиты, определяемые системой, а именно: согласие на то, что «владыка формы» имеет право совершать воздействие на ресурс и воздействие на потенцию. Именно жёсткая привязанность к форме не даёт возможность не только увеличить лимиты разрешённой материализации, но даже воспользоваться уже имеющимися в полной мере.

Человек есть продолжение разума своего бога, а значит, носитель тех потоков силы, на уровне которых функционирует (функционировало) его божественное начало. Но, заключая договор с религией (крещение, посвящение) и с государством (принятие законов, согласие с ними), он волей-неволей передаёт право воздействия на природный поток силы именно этим структурам. Если в случае с государством это всего лишь согласие с лимитами и формой, то на уровне религий — это полная передача прав на базовый поток силы и, как следствие, невозможность его использовать вольно (раб права на имущество и права на свободу не имеет). С этого момента человек не может проявлять потенцию проведения потока благосостояния (денег) свыше тех лимитов, норм и правил, чем разрешает тот, кто определяет форму.

Таким образом, взятие денежного потока зависит от двух факторов:

1. Насколько глубоко сознание включено в систему религии и государства.

2. На каком иерархическом уровне в эгрегориальной среде функционирует его сознание.

При наличии первого фактора второе становится очень актуальным, ведь первое предполагает согласие того, что человек будет принимать поток денег только в определённой «патроном» форме и только по установленным правилам. Формально человек соглашается, что государство, и только оно является источником потока денег, если он крепко привязывает этот поток к проявленной форме. В этом случае второе правило предопределяет, что близость к источнику будет давать бóльший поток, а его удалённость, соответственно, меньший. Так, человек, функционирующий на эгрегориальном уровне государства или финансовых и социальных институтов, будет иметь доступ к большему объёму потока, нежели тот, чей разум функционирует на уровне рода-семьи или стихийных эгрегоров, поскольку распределение этого формализованного потока идёт сверху вниз, распределяясь на более тонкие ручейки на каждом нижележащем уровне.

Если бы эгрегориальный уровень государства имел возможность воздействовать не только на ресурс, но и на потенцию, то распределение шло бы несколько иначе, чем сейчас, — более равномерно как в пространстве, так и во времени, ибо государству стабильность и сохранение достигнутого важнее, чем борьба мировоззренческих идей и связанные с нею риски. Но поскольку люди сами и добровольно отдают свои права эгрегориальному уровню религий, государственный слой не может с этим не считаться — оно будет вынуждено согласовывать свои действия с религиозным уровнем и, в большей или меньшей степени, допускать воздействие религиозного учения и догматов на формирование закона.

Поскольку право на ресурс в этом мире имеет большую ценность и вес, чем просто сиюминутное обладание им, иерархическая позиция религий ещё более утверждается над государственным уровнем. Религии не регулируют напрямую правила распределения ресурса, не вмешиваются, в большинстве случаев, в законотворчество на эту тему, но они задают основополагающий принцип: поровну или не поровну, равномерно или неравномерно. Религии сегодняшнего дня говорят: не поровну, не равномерно: угодные (угодники) должны получать больше, а изгои — меньше. И все авраамические религии, поскольку произошли из одного и того же источника, вводят принцип неравномерности в те государственные системы, где им повезло паразитировать или открыто руководить. С одной стороны, это не плохо — сам принцип, может, и нужный для сегодняшнего уровня развития человека. Но правила, которые этот принцип проявляют, абсолютно искажают его чистый смысл, так же как поток денег конкретной формой искажает его суть.