Правильно ли мы говорим? - [56]

«От добра добра не ищут».

Кто не знает этой пословицы? Вероятно, каждому приходилось ее не раз произносить. Однако мало кто знает, что она является... половиной пословицы.

Полностью пословица звучала так: «От овса кони не рыщут — от добра добра не ищут...»

Однако первая половина не была взята на словесное «вооружение» и постепенно забылась. Очень возможно, что причиной этого явилась неточность ритма, весьма строго соблюдаемого народом в пословицах и поговорках: слово «кони» здесь ритмически требует ударения «кони́»...

«Врет, как сивый мерин»...

Происхождение этой поговорки давно интересовало меня. Почему вранье надо связывать с понятием «сивого мерина», а не «черного ворона» или «зеленой лягушки»?

Недавно один знакомый сообщил мне, что эта поговорка происходит от фамилии некоего барона Сиверса-Ме- ринга, жившего в России в начале прошлого века и отличавшегося своим пристрастием ко лжи. Всё же такое предположение вызывает у меня сомнения.

Не помогут ли мне читатели разобраться в этом вопросе?

Заметим еще, что некоторые пословицы и поговорки имеют фактические неправильности.

Вот примеры:

1. «Реветь белугой...»

Белуга — рыба, и потому «нема, как рыба», и реветь, естественно, не может. А ревет «белуха» — млекопитающее, ластоногое, так называемый «полярный дельфин».

От звукового сходства слов «белуха» и «белуга» и произошла путаница.

2. «На то и щука в море, чтобы карась не дремал...»

И щука и карась — рыбы пресноводные и в море не

водятся. Можно предположить, что первоначально было: «На то и щука в озере, чтобы карась не дремал», а замена «озера» «морем» появилась позднее...

О словах с суффиксом «ка»

Существует мнение, что слова с суффиксом «ка», так размножившиеся за последние пятьдесят-шестьдесят лет, имеют пренебрежительный оттенок и являются вульгаризмами, портящими наш разговорный язык. Я помню, как еще в дореволюционное время многие возмущались такими словами, как «столовка», «курилка», «Александринка» (Александринский театр), «Мариинка» (Мариин- ский театр), «Публичка» (Публичная библиотека), «ночлежка» (ночлежный дом) и т. д.

Хотя эта книга посвящена вопросу борьбы с порчей русского разговорного языка, — с таким огульным отрицательным отношением к словам, оканчивающимся на «ка», нельзя согласиться.

Не говоря о том, что многие из этих слов — весьма древнего происхождения (достаточно вспомнить старинные названия московских улиц: «Варварка», «Ильинка», «Сретенка», «Солянка», «Воздвиженка», «Рождественка» и др.), следует признать, что у слов с суффиксом «ка» было серьезное преимущество: они сокращали разные словосочетания и были общепонятны.

Поясню это примером.

Долгое время письма посылались только в конвертах. Жизнь выдвинула необходимость посылать иногда более короткие письма, содержание которых умещалось па одной стороне почтовой карточки. Такое почтовое отправление стало называться «открытое письмо» и шло по более дешевому тарифу. Но официальное словосочетание «открытое письмо» было длинно: народ очень скоро стал называть его «открыткой». Так называется оно и сейчас и, вероятно, будет называться и через сто лет.

Есть в слове «открытка» пренебрежительный оттенок? Нет. Так же не было его, например, в слове «конка», заменявшем в разговорном языке официальное наименование «конная железная дорога».

Отнюдь не пренебрежением к «Публичной библиотеке», «Александринскому театру», «общественной столовой», «читальной комнате» и «курительной комнате», а самой жизнью были вызваны слова «Публичка», «Александринка», «столовка», «читалка» и «курилка», удобные своей краткостью.

Вместо «карболовая кислота» или «керосиновая плита» было удобно говорить «карболка» и «керосинка», — и эти слова быстро вошли в жизнь.

Когда появился новый предмет — «карманный зажигательный аппарат, заменяющий спички», народ сразу назвал его «зажигалка».

Суффикс «ка» удивительно «русифицирует» иностранные слова. Приведу такой пример: в Марокко есть город Фец (Фес), который издавна славился изготовлением особых головных уборов. В Европе они так и назывались «фес». Откроем рассказ И. С. Тургенева «Бурмистр» и прочтем:

«На Аркадии Павловиче были широкие шаровары, черная бархатная куртка, красивый фес с синей кистью и китайские желтые туфли без задков...»

Когда такие шапочки вошли в России в моду, они стали называться «фесками». Арабское слово «фес» быстро обрусело.

Другой пример, еще более близкий, превращение английского слова «кэпи» — в русскую «кепку».

В словах, оканчивающихся на «ка», есть, конечно, иногда не только краткость и легкость, но и элемент насмешки, — например, в наименовании «учредилка». Но оттенки насмешки бывают разными и порой переходят просто в шутку. Вспомним хотя бы название железной комнатной печки в первые годы революции: «буржуйка». Безусловно чувствуется шутка и в весьма распространенном слове «авоська».

А сколько народного юмора в тех иронических прозвищах, которые даются разным питейным заведениям: «забегаловка», «заходиловка», «заползаловка»!

И сколько появилось новых слов с суффиксом «ка», — с совершенно иным содержанием, порожденным нашей эпохой.