Правильная жизнь, или Жизнь по всем правилам - [4]

Я с неохотой стащила наушники и подошла к телефону. Николаша говорил мне:

- Странный какой-то звонок. Наверное, междугородная.

- Алле,- сказала я в трубку.

Там стояло какое-то свистящее молчание. Свекровь, что ли, с юга пробивается?

- Алле!- произнесла я уже погромче.

Никто не откликался. И безотчетный страх овладел мною:

- Алле!!!- крикнула я с нервным придыханием.

- Ну чего орешь-то? Я не глухой,- сказали в трубке.- Как живешь?

- Кто это говорит?!- спросила я, и страх мой принял вполне определенные очертания: я уже знала, чей это голос.

- Тебя еще терпят?- спросили меня, проигнорировав мой вопрос.

- А вам какое дело?- взорвалась я.- Как вы узнали мой телефон? Не смейте мне звонить!

- Значит, есть дело,- ответил мерзавец и гаденько рассмеялся,- в гости тебя сегодня приглашаю,и повесил трубку.

Телефон узнал, имя... Гости какие-то...

- Кто звонил? С кем это ты так? Только скажи, в следующий раз пошлю его подальше...- озабоченно говорил мне Николаша.

Меня тронула его готовность помочь, но раздражение я сорвала на нем:

- Отвяжись!- бросила я омерзительным бабьим взвизгом и вернулась к своим таблицам.

За работой я постепенно забывала свой страх, хотя до конца он меня так и не оставлял. Глаза над полем могли мне привидеться, но звонок был реальным, его слышали, Николаша подходил к телефону, позвал меня.

Что нужно от меня этому автобусному хаму?..

Я и не заметила, как подошел обед. На доске приказов висели новые премиальные списки. Я пробежала глазами список нашего отдела, -нашла в нем свою фамилию и, довольная, отправилась в столовую. Но не сделала я и двух шагов, как остановилась, развернулась на сто восемьдесят и вернулась к спискам. Я долго всматривалась в них и не могла понять, что меня так задело. Вот если бы меня обошли, другое дело. Но меня никогда не обходили!.. И тем не менее списки меня задели. Больше того - возмутили!.. И я поняла в конце концов чем...

Отправилась в бухгалтерию. Там работала моя подружка Ленка. Мы с ней вместе подняли премиальные списки за последние полтора года. Я сделала нужные выписки и пошла караулить профорга нашего отдела.

Он пришел за пять минут до окончания обеденного перерыва. Я очень беспокоилась, что, по всегдашней привычке, он опоздает и я не смогу с ним поговорить, не откладывая дела в долгий ящик. Но в секторе у них явно намечалось какое-то торжество. А на торжества у нас в институте опаздывают редко. Во всяком случае, их сектор был в полном сборе.

Я проследовала за профоргом. Встала у него над столом, вполоборота к публике, и сказала:

- До конца обеденного перерыва осталось всего пять минут. И, следовательно, время мое ограничено.

Но и пяти минут мне хватит, чтобы выразить возмущение той дискриминационной политикой, которую вот уже по меньшей мере полтора года проводят в нашем отделе.

Все встрепенулись. Профорг подался ко мне. Лицо его налилось гневом.

- Я не оговорилась. В нашем отделе раз в три месяца проявляет себя ничем не прикрытая дискриминация.

Профорг закричал:

- Ты словами-то не разбрасывайся!.. Ты знай, где и какие слова употреблять!..

- А вы на меня не кричите!.. Я за свои слова отвечаю. А вот вы попробуйте мне ответить, почему, на каком основании и с каких это пор наши лаборанты и старшие лаборанты перестали учитываться в списках премируемых?!

- А, ты об этом,- облегченно выдохнул профорг.- Так они же все лодыри!..

По-моему, среди присутствующих не было тех, за кого я заступалась. Или те, что присутствовали, и впрямь были лодыри. Так или иначе, особенного сочувствия к себе я не замечала. И я взвилась:

- Лодыри?.. Не больше, чем мы с вами, они лодыри!.. И на вашем месте я бы постеснялась бросать в адрес целой группы работников такое обвинение, когда вы сами - первый лодырь нашего института!

Черт возьми, ну совершенно не могу остановиться, а надо бы, если учесть, что я давно уже знаю профорга как человека не только ленивого, но еще и недалекого и мстительного. Но ведь я говорила чистую правду.

Если я сейчас не скажу ее, то кто и когда скажет?

И я понеслась в своих обличениях дальше:

- Уж и не знаю, каким чудом вы оказались сегодня на рабочем месте, а не записали себе липовую библиотеку - не иначе как благодаря гулянке, которая затевается здесь - и затевается, прошу отметить, в рабочее время...

Как-то незаметно в комнате остались только я и профорг. Причем, перед тем как нас покинуть, некоторые сотрудники что-то припрятывали у себя в столах, с отвращением на меня поглядывая.

Профорг же сидел напротив меня (я стояла) и прямо распухал на глазах от злобы и ненависти:

- Вы за свои слова ответите.

- Отвечу, отвечу... А лаборанты?

- Разберемся.

- Чтобы разобрались наверняка, я сегодня же подам докладную по всей форме и приложу выписки из приказов. Подам и вам, и заведующему отделом...

Прозвенел звонок. Нужно было мчаться работать.

И я помчалась. В коридоре передо мной расступались.

Конечно, мне было тяжело. Больше того, в какой-то момент стало страшно, почти так же страшно, как там, в автобусе, когда я почувствовала на себе запоминающий взгляд хама. Но я одернула себя: тут страшно, там страшно, сям страшно - этак не сможешь в жизни совершить ни одного поступка. Разве это плохо, что у меня хватило сил вступить в борьбу за справедливое дело, что я не превратилась еще в равнодушное, толстокожее пресмыкающееся, как некоторые? И неважно, что не все правильно меня понимают,- мелочи это. Так всегда было - во все времена борцам было трудно и одиноко.