Правильная революция - [105]

И не только в главных вопросах — мира и земли — брал верх Совет, а и по множеству житейских дел, которые сильно влияли на обыденное сознание. Легитимация власти в обыденном сознании происходит именно через накопление малых, «молекулярных» оценок.

Совет, имея авторитет в среде рабочих и солдат, оказался гораздо более дееспособным, чутким и гибким в создании условий жизни граждан. В первые же дни революции была ликвидирована полиция, из тюрьмы выпущены уголовники, и город жил под страхом массовых грабежей. Временное правительство создало милицию из студентов-добровольцев, а Совет — милицию из рабочих, фабрики и заводы обязаны были отрядить каждого десятого рабочего. Было очевидно, что основную работу по наведению порядка выполнила рабочая милиция. Сравнение было в пользу Совета.

Когда деятели культуры («комиссия Горького») обратились в Совет с просьбой отказаться от захоронения жертв революции на Дворцовой площади, Совет сразу пошел навстречу. Похороны состоялись на Марсовом поле. Напротив, вопреки всем просьбам комиссии не занимать Зимний дворец под учреждения, там разместилось Временное правительство, причем премьер-министр занял под жилое помещение историческую комнату Александра III, он и его свита пользовались музейными предметами как утварью, а караул из 1000 солдат был размещен в парадных залах. Такие мелочи не прибавляли авторитета в среде горожан.

Именно в Советы приходилось обращаться за разрешением социальных конфликтов (при конфликте инженеров с рабочими в Петрограде и врачей с младшим персоналом в Москве). Таких вопросов, в решении которых Советы оказывались более практичными и близкими к жизни органами власти, было множество.

В июле Временное правительство сделало отчаянный шаг, чтобы ликвидировать двоевластие (расстрел демонстрации 3 июля), но это лишь развязало Совету руки для радикальных мер. Уйдя в тень, Совет оставил сцену Временному правительству, и это очень ухудшило образ буржуазных либералов. В августе была попытка свергнуть Временное правительство «справа» (корниловский мятеж). Тот факт, что защиту его в основном пришлось организовывать Петроградскому Совету, в глазах граждан означал полное банкротство правительства. От оставшейся у него чисто номинальной власти оно было отстранено без всякого насилия 25 октября, в день открытия II съезда Советов, на котором и была провозглашена Советская власть и приняты ее первые декреты.

Революционные (социалистические) политические силы между Февралем и Октябрем.

Революционные силы, организованные в политические партии и имеющие собственную платформу, после Февраля резко разделились на два течения. Одни исходили из представления о русской революции как буржуазной и считали, что условия для пролетарской (социалистической) революции не созрели и торопить ее созревание нельзя. Значит, надо идти на коалицию с буржуазией и поддерживать Временное правительство. В отличие от них ленинское руководство большевиков считало, что русская революция в главных своих чертах имеет антибуржуазный характер и перерастает в социалистическую. Следовательно, на коалицию с Временным правительством идти не надо, а надо поддерживать лозунг «Вся власть Советам».

В. М. Чернов в своих воспоминаниях позже пишет о кадетах, меньшевиках и эсерах, собравшихся в коалиционном Временном правительстве: «Над всеми над ними тяготела, часто обеспложивая их работу, одна старая и, на мой взгляд, устаревшая догма. Она гласила, что русская революция обречена быть революцией чисто буржуазной и что всякая попытка выйти за эти естественные и неизбежные рамки будет вредной авантюрой… Соглашались на все, только бы не переобременить плеч трудовой социалистической демократии противоестественной ответственностью за власть, которой догма велит оставаться чужой, буржуазной».

Точно оценить численность политических партий в момент революции трудно, к тому же она исключительно быстро менялась. Мы, долгое время жившие при КПСС, часто не учитываем, что само понятие партия очень неоднозначно.

Например, летом 1917 г. в партию эсеров записывались коллективно — на фронте целыми ротами, а дома — целыми деревнями. Социал-демократы, и большевики, и меньшевики, принимали в свои партии согласно уставу, принятому еще в 1903 г., — индивидуально и при условии работы в какой-то первичной организации. Понятно, что сравнение по численности столь разных партий мало что дает. Все же приведем результаты многочисленных подсчетов историков.

Накануне Февраля в организациях партии большевиков работали около 10 тыс. человек, а в момент Апрельской конференции их численность оценивалась в 50 тыс. К июлю — августу, судя по материалам VI съезда РСДРП(б), в партии большевиков было 200–215 тыс. членов. Накануне Октября партия большевиков насчитывала 350 тыс. членов. В первые месяцы после Февраля партия меньшевиков была более многочисленной, чем большевики, в апреле — мае в ней состояло около 100 тыс., но в августе меньшевики уже отставали — их было около 200 тыс. К концу 1917 г. это число не выросло. Как было сказано, партия эсеров комплектовалась по-иному, чем социал-демократы. На основании анализа местной прессы ее численность внутри России к осени 1917 г. оценивается в 300 тыс. членов, и примерно 400 тыс. эсеров находились на всех фронтах в армии. Рассмотрим позиции, которые занимали эти партии после Февраля.