Правила убийцы - [7]

Лукас засек эту парочку через час после того, как они начали за ним следить, это было две недели назад. Он не знал, в чем была причина, но, как только он их заприметил, Дэвенпорт перестал контактировать со своими осведомителями, разговаривать со своими друзьями, с другими полицейскими. Он находился в изоляции, но не знал почему. Он обязательно отыщет причину. Это неизбежно.

А пока он проводил большую часть времени на открытом месте, таким образом заставляя следивших за ним людей прятаться в душном тесном вагончике, откуда они не могли выйти ни поесть, ни даже сходить в туалет. Лукас улыбнулся сам себе (улыбка его была неприятной, как у росомахи), отложил книжку Дикинсон и взялся за «Рейсинг Форм».

– Ты считаешь, что этот сукин сын собирается вечно здесь сидеть? – спросил толстяк, ерзая на месте.

– Похоже, что он здесь прочно обосновался.

– Я хочу в туалет, не могу больше терпеть, – продолжал старший.

– Не надо было пить «кока-колу», в ней кофеин, и хочется в туалет.

– Может быть, я как-нибудь по-быстрому выскочу…

– Если он пойдет, то мне надо будет ехать за ним. Если ты не успеешь, Бендл тебе голову оторвет.

– Но ведь ты же ему не скажешь.

– Я не могу одновременно вести машину и фотографировать.

Толстый полицейский продолжал ерзать на месте. Надо было идти, как только Лукас расположился на поляне, но тогда ему еще не хотелось так сильно в туалет. А теперь, когда Лукас может в любую минуту уйти, мочевой пузырь у него раздулся, как баскетбольный мяч.

– Посмотри, – сказал он, разглядывая Дэвенпорта в бинокль. – Он наблюдает за девушкой, которая проходит мимо. Как ты думаешь, мы из-за этого ведем за ним наблюдение? Это связано с девушкой?

– Не знаю. Здесь какая-то тайна. Пока никто не говорит ни слова.

– Я слышал, что у него есть что-то на шефа. Лукас такой.

– Должно быть, так оно и есть. Он ничего не делает. Ездит по городу на своем «порше» и каждый день бывает на ипподроме.

– У него все в порядке. Благодарности и все такое.

– Он еще и неплохо подрабатывает.

– Да.

– Кажется, убил нескольких человек.

– Пятерых. Он первый по этим делам во всей полиции. Кроме него, никто не убивал больше, чем двоих.

– Все они заслуживали того.

– И пресса его любит.

– Это все потому, что у него есть деньги, – авторитетно заявил толстяк. – Пресса обожает людей с деньгами, богатеньких. Никогда не встречал репортера, который не хотел бы денег.

На некоторое время оба задумались о газетчиках. Они походили на полицейских, только языки у них работали побыстрее.

– Как ты думаешь, сколько он зарабатывает, этот Дэвенпорт? – спросил толстяк.

Его напарник поджал губы и стал в уме подсчитывать. Заработная плата – это был серьезный вопрос.

– При его звании и должности, вероятно, он получает тысячи сорок две, может быть, сорок пять, – предположил он. – Потом еще игры, я слышал, что когда он выпускает игру, то получает целых сто тысяч, в зависимости от того, как она расходится.

– Так много? – изумился толстяк. – Если бы я получил столько денег, я бы бросил службу, купил ресторан, а может быть, бар где-нибудь на озере.

– Это точно, – согласился другой полицейский.

Они так часто говорили об этом, что он отвечал автоматически.

– Интересно, а почему они его не разжаловали в сержанты? Ну, когда его убрали из отдела по ограблениям?

– Я слышал, что он пригрозил подать в отставку и сказал, что понижения не потерпит. Вот начальство и решило, что он еще понадобится, у него ведь свой человек в каждом баре и в каждой парикмахерской. Поэтому звание осталось при нем.

– Когда он был инспектором, он был настоящей занозой, – вспомнил толстяк.

Тощий кивнул.

– Все должны были быть идеальными. Но ведь так не бывает.

Тощий отрицательно покачал головой.

– Он мне как-то признался, что это была самая собачья работа. Он понимал, что перегибает палку, но не мог остановиться. Кто-нибудь хоть чуточку сваляет дурака, так он от него не отстанет.

Они еще немного помолчали, наблюдая за своим подопечным.

– Но если он тебе не начальник, то так он парень неплохой, – повернул в другую сторону толстяк. Он знал, как нужно вести такие разговоры. – Он подарил мне одну из своих игр для моего парнишки. Там на картинке дерутся два чудовища, похожих на трехметровых тараканов.

– Ну и как, ему понравилось?

На самом деле тощему полицейскому было все равно. Он считал, что у толстяка слишком уж изнеженный мальчишка и из него получится гомосексуалист, но он никогда не сказал бы этого вслух.

– Да. Он притащил ему коробку назад и попросил расписаться на крышке. Тот так и написал: Лукас Дэвенпорт.

– Ну! Этот парень не промах, – пошутил тощий. Он замолчал, ожидая реакции. Через минуту до толстого дошло, и они рассмеялись. Этот смех оказал еще большее воздействие на мочевой пузырь. Толстяк снова заерзал на сиденье.

– Послушай, мне надо бежать, или я сейчас в штаны напущу, – в конце концов взмолился он. – Если Дэвенпорт отправится не в магазин, а еще куда-нибудь, то он поедет на машине. И, если тебя не будет на месте, когда я вернусь, я бегом догоню тебя на спуске.

– Смотри сам, тебе отвечать, – проговорил его напарник, поглядывая в окуляр. – Он только что взялся за «Рейсинг Форм». Пожалуй, у тебя есть несколько минут.