Правила одиночества - [97]

— Пройдемся немного, потом у метро возьмем такси, — сказал Ислам.

— А это разве не ваша машина?

— Я оставлю ее здесь.

— А сколько времени? — спросила Маша.

— Одиннадцать, — поглядев на часы, ответил Ислам, — ты куда-то торопишься?

— Нет-нет, пойдемте.

Они вышли на улицу и не торопясь направились в сторону метро «Белорусская».

— А вы опять куда-то пропали, — заговорила Маша, — я звоню вам уже несколько дней. Где вы были? Только не говорите, что в тюрьме. Почему вы молчите?

— Потому что я в самом деле был в тюрьме.

— А нельзя что-нибудь пооригинальнее придумать?

Ислам вздохнул.

— Вот так всегда: говоришь правду, а тебе не верят. Удивительное дело: почему правда настолько неправдоподобна? Я просидел в камере несколько дней и думал, когда же появится Маша и отдастся начальнику караула, чтобы освободить меня.

— Прекратите говорить гадости, а то я сейчас обижусь и уйду.

— Я просто повторяю твои слова, ты же сама грозилась это сделать в прошлый раз.

— Я не грозилась, и вообще, не хочу с вами разговаривать.

Несколько минут они шли молча, затем она воскликнула:

— Как же вам хочется, чтобы я вам изменила! Так и норовите меня кому-нибудь сбагрить! Вот и итальянцу давеча меня отдавали.

Ислам ничего не ответил. Через несколько минут она спросила:

— А вы что, в самом деле в тюрьме были?

— В КПЗ.

— Я смотрю, вы что-то зачастили туда.

— Сам удивляюсь.

— А может, вам там понравилось?

— Это вряд ли, хотя определенная польза от этого есть, польза контрастов. Выходя оттуда, начинаешь ценить собственную жизнь в любой реальности. Про козу знаешь анекдот?

— Вы рассказывали. Жаль, что я не знала — я бы вам помогла.

— Ты опять про свое?

— Это вы опять про свое. Я бы вам передачу принесла. Почему-то, как назло, когда у вас трудности, меня нет рядом с вами.

С этим ничего не поделаешь, это свойство человека. Одни люди постоянно рядом с тобой и всем своим поведением внушают уверенность, что на них можно положиться в трудную минуту, но когда эта минута наступает, их рядом не оказывается, безо всякого умысла с их стороны. А есть люди, которых видишь редко, но они объявляются именно в тот момент, когда тебе нужна помощь, даже на уровне простого общения. У меня есть приятель, абсолютно ненадежный человек — не было такого, чтобы он пообещал и в срок выполнил. Договариваться с ним было, все равно что договариваться с Гидрометцентром. То есть дождь будет, но не сегодня, как обещали, и не завтра, а послезавтра. Но у него было это редкое качество — появляться в тот момент, когда тебе нужна живая душа для общения. Он появлялся в дверях и улыбаясь говорил: «Прости подлеца». При этом из-за его спины выглядывали улыбающиеся женщины или поддатые мужики, которых он приводил в гости, никогда не спрашивая разрешения.

— Обидны мне ваши слова, — сказала Маша, — ведь всегда хочу вам помочь, а у меня не получается, или вы отказываетесь от моей помощи.

— Это ничего, господу Богу угодны не дела наши, а намерения, — сказал Ислам.

Он поднял руку, голосуя.

— Знаете, я все-таки поеду в общагу, — неожиданно сказала Маша.

— Почему, ты обиделась?

— Да нет, просто мне еще уроки делать, завтра у нас зачет.

— Ты же сказала, что все сделала?

— Соврала, просто я вас увидеть хотела, потому что я вас люблю. А вы меня нет. В этом-то все и дело. Но я еще не потеряла надежды.

Сразу две машины, подрезая друг друга, остановились возле них.

— Садись в любую, — предложил Ислам, тебя отвезут в общежитие.

— Нет, спасибо, я на метро поеду. Пока! — Маша сделала несколько шагов и побежала к метро.

Дым отечества

На следующий день Ислам передал Сенину деньги. На оформление бумаг по аренде земли должна была уйти неделя. Неожиданно для самого себя он взял билет на самолет и вылетел в Баку. Обдуманные решения, как ни странно, легко уживались в нем с такими спонтанными поступками. Баку встретил его сильным порывистым ветром и до боли родным, ни с чем не сравнимым запахом нефтепромыслов. Когда самолет подкатил к недавно отстроенному терминалу международного аэропорта, Ислам сошел с трапа и в числе других пассажиров оказался в живом коридоре из солдат и сотрудников службы безопасности. «Я прошел сквозь строй янычар в зеленом…» — вспомнил Ислам. С каждым приездом он отмечал, что Азербайджан все больше превращается в страну с тоталитарным режимом.

Подобную встречу пассажиров международного рейса трудно было объяснить одним лишь рвением начальствующего служаки. Все это плохо вязалось с мраморной роскошью залов аэропорта. Но никакие интерьеры не могли изменить худшие проявления ментальности его народа. Стоя в очереди на паспортный контроль, Ислам наблюдал, как то и дело работники аэропорта, будь то пограничники, таможенники или работники других служб, вплоть до носильщика, проводили без очереди своих знакомых, родственников и тех, кто просто платил за это.

Вообще, прохождение всех обязательных процедур в аэропорту требовало крепкой нервной системы. Только ленивый не просил у пассажира денег. Вымогательством в аэропорту занимались все, от носильщика до милицейских чинов. На выдумку эти люди были неистощимы. Деньги просили даже там, где, казалось бы, просить не за что. Например, на спецконтроле перед посадкой в самолет турникет-металлоискатель был настроен так, что звенели даже пластмассовые пуговицы. Ни один пассажир не проходил без писка. После этого к вам подходил опрятный, аккуратно подстриженный, благоухающий одеколоном молодой человек с ручным металлоискателем (или женщина, если вы — женщина) и начинал тщательно оглаживать вас этой палкой, тратя столько времени, что когда, не найдя ничего, намекал на вознаграждение, не всякий мог проявить твердость и отказать. Или неожиданно спрашивали, сколько у вас с собой валюты. Как законопослушный гражданин и пассажир, вы называли сумму, и тогда требовали предъявить декларацию, хотя не имели право на это, поскольку процедуру таможенного досмотра вы уже прошли и декларацию оставили таможенному инспектору. Но многие из тех, кто редко пересекает границу, терялись и, когда досмотрщик вновь просил оказать ему материальную помощь, давали слабину.