Правила одиночества - [5]

— Я соскучилась.

— А-а.

— Что означает твое а-а?

— Вопрос снимается.

— Почему? — не унималась женщина.

— Ни почему.

— Когда мы встретимся? — спросила Лена.

— Ну, как-нибудь встретимся, — пообещал Караев.

— Мы расстаемся?

— Что значит расстаемся? Если быть точным, мы расстались пятнадцать лет назад.

— Тебя это, я вижу, радует.

— Нет, меня это не радует, я просто констатирую, определяю положение вещей. Знаешь такое сочинение, называется «О природе вещей»? Автор — философ по фамилии Лукреций. В школе не проходили? А в институте? Не надо было лекции пропускать. Я не издеваюсь, я совершенно серьезно говорю.

— Как Маша убирается?

— Чисто. Слушай, а ты по симпатичней никого не могла найти?

— Я это сделала намеренно. А ты полагал, что приведу тебе провинциальную красотку, чтобы она тебя окрутила и вытянула из тебя твои денежки? Нет, мой милый, с Машей я могу быть за тебя спокойна, я знаю твой вкус. На нее ты не позаришься.

— А если она меня соблазнит? Как знать, человек слаб… Ну ладно, мне пора на работу. Я, можно сказать, в дверях стою. Что за манера у тебя звонить с утра пораньше?

— Ну сейчас же не раннее утро, — сказала Лена, — уже одиннадцать, между прочим.

— Ну, правильно, — подтвердил Караев, — одиннадцать. Москва только проснулась. Ты, Елена, на стройке не работала?

— Ты бы еще спросил, не работала ли я в трамвайном депо, — возмутилась Воронина, — конечно, не работала. Я, между прочим, выросла в семье министра.

— Не работала, поэтому ты не знаешь, что раньше отсчет времени начинался с открытия винных магазинов, а открывались они, как ты уже, наверное, в силу своей проницательности догадалась, в одиннадцать утра. Это сейчас водку можно купить в любое время, а в те времена в неурочный час — только у таксистов, ферштейн?

— Иди ты к черту, — вдруг обиделась Воронина и бросила трубку.

Хлеб насущный

За прилавками друг против друга стояли два молодых азербайджанца и лениво переговаривались. Перед ними на лотках были выставлены горки экзотических фруктов и овощей. Вдоль рядов медленно шла молодая женщина. Заприметив ее, один торговец заметил: «Хорошая штучка, а, племянник?»

— Неплохая, — согласился племянник, — ты будешь клеить или я?

— К кому подойдет, тот и будет, — ответил дядя.

После этого они замолчали, принялись выжидать, как два суслика в засаде.

«Жертва» приблизилась к прилавку племянника.

— Почем апельсины? — спросила женщина, взяв оранжевый плод в руки.

— Шейсат рублей, — приветливо ответил торговец, добавил: — но тебе бесплатно дам.

— Что это ты вдруг расщедрился? — удивилась женщина.

— Давай вечером встретимся, — предложил торговец, — туда-сюда, погуляем.

— С какой это стати? — она подбросила и поймала апельсин, и у торговца вдруг возникло чувство тревоги.

— Красивый ты, — торопливо сказал он, следя за апельсином, — мне нравишься.

— У нас в России, парень, красивых девок много, если с каждой будешь встречаться, в убыток торговать станешь.

Женщина положила апельсин на место, повернулась и ушла.

— Соскользнула, — с сожалением сказал племянник.

Ала,[1] — возмутился дядя, — да ты ее спугнул, с человеком сначала поговорить надо, потом уже пригласить.

— Ала, ты своим делом занимайся, — огрызнулся племянник, — а то спугнул я ее! Нет, стихи я ей читать должен. Вот смотри, еще один идет, посмотрим, что ты сделаешь.

К прилавку приближалась еще одна молодая женщина. Дядя окликнул ее издали:

— Ко мне подходи, пожалуйста, дорогая, выбирай что хочешь.

Женщина послушно подошла и спросила:

— Почем у вас киви?

— Гиви? Гиви сто двасат рубли.

— Ой-ой-ой, что же так дорого?

— Почему дорого? — искренне удивился торговец, — пока привезешь — тому дай, этому дай, такой цена получается.

— Ага, ты еще скажи, пока вырастишь, — иронически заметила женщина.

— Нет, нет, зачем вырастишь, врать не буду, — добродушно признался торговец, — Занзибар вырастил, у нас тоже можно вырастил, климат позволяет, но никто не сажает. За сто рублей возьми, а если хочешь, бесплатно возьми, я такой чаловек.

— Прямо-таки бесплатно, и все на этом? — лукаво спросила женщина.

Торговец заулыбался, — если захочешь, вечером встретимся, немножко туда-сюда, погуляем.

— Ах вот оно что, — на губах женщины появилась странная улыбка, нельзя было понять, оскорблена она или обрадована. Взяла в руки киви, понюхала. — Значит, ты хочешь, чтобы я с тобой встретилась за сто рублей. Что-то ты, друг, дешево меня оценил. Только зачем вечера ждать — прямо сейчас и пойдем, у меня здесь квартира недалеко. За сто я согласна, только зеленью.

— Какой зелень, — недоуменно спросил продавец, — петрушка, кинза? Бери сколько хочешь.

— Доллары, какая петрушка, что, дорогой, расхотелось?

Улыбка сползла с лица торговца:

— Уйти не могу, — виновато сказал он, — извини, хозяин ругать будет.

— Ну, как знаешь, — произнесла женщина, повернулась и ушла.

— Ну что, дядя, не получилось? — торжествующе заметил торговец, — а то я, я.

Дядя развел руками и, сокрушаясь, сказал:

— А, эти люди совсем испортились, без денег ничего делать не хочет.

Вдруг кто-то раздраженно спросил:

— Вы сюда приехали девочек снимать или деньги зарабатывать?

Оба торговца быстро повернули головы и увидели Караева.