Правила неосторожного обращения с государством - [10]

Какая бессмысленная драма в том, что человек, выбравший Россию, возлюбленный государством (он получил-таки «трудового красного знамени»), всю жизнь любивший, смеявшийся, страдавший от депрессий, человек, не имевший вины ни перед кем, был пойман в ловушку, создавшую вокруг него нечеловеческую пустоту!

Какая бессмысленная насмешка в том, что человек, написавший книгу о самоконтроле — «Перед восходом солнца», о том, как управлять самим собой, чтобы никому не причинить вреда, был полностью лишен контроля над самим собой, попав под государственное колесо!

Эта книга была полностью напечатана в 1987 году. Через тридцать лет после того, как он махнул на всё рукой — и ушел.

В конце драмы должны быть назидания.

Они есть: этим историям нет конца.

Ими покрыто время.

В них нет никакого смысла, они — ни за что.

Они заливают нас.

Так и написал Зощенко.

«И вдруг необычайная картина — вода выступает изо всех люков и стремительно заливает мостовую. Снова по воде я иду домой… Ужасное зрелище».

Это его время выступило из всех люков и пор, чтобы залить людей, их самонадеянность, их неспособность всё увидеть до конца, их способность обманываться, их любовь к тому, что нельзя любить, их гордые решения, когда все развилки пройдены именно так, чтобы принести в будущем страдание.

Быть угрозой. Великие князья

Ты можешь угрожать государству тем, что ты есть. Самим фактом своего существования. Сила слова, сила памяти, сила рождения, сила влияния.

В Петропавловской крепости, в январе 1919 г., расстреляли четырех великих князей — заложников. Якобы в ответ на убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург в Германии. Старшему было около шестидесяти, младшему — пятьдесят пять.

Протокол заседания Президиума ВЧК от 9 января 1919 г.: п.2. — «телеграф поместить в оперативном отделе», п.5 — назначить зав. автомобильным отделом, п.7 — выдать жалованье согласно декрету о материнстве и младенчестве, п.8 «Об утверждении высшей меры наказания чл. быв. императорск. — Романовск. Своры» — решено: «Приговор ВЧК к лицам, быв. имп. Своры — утвердить, сообщив об этом в ЦИК»[37].

Императорско-романовская свора.

Один из них — Николай Михайлович Романов. Историк милостью божьей. То, что он успел, было бы вековым счастьем для любого ученого. Изданные тома с массой документов. «Московский Некрополь» в 3-х томах, более 1400 страниц. «Петербургский Некрополь» в 4-х томах, более 700 страниц. Чтобы помнили. Два тома «Александр I» в 2-томах, более 1300 страниц. «Дипломатические сношения России и Франции. 1808–1812» в 7 томах. Три тома «Графа Строганова», «Князья Долгорукие». И еще 5 томов, многостраничных, великолепных, клад для будущих историков — «Русские портреты XVIII и XIX столетий». Лев Толстой: «всё это издание есть драгоценный материал истории»[38].

Да, он — либерал. Числился в «опасных радикалах». Приветствовал Февральскую революцию. Лично собирал подписки об отказе от прав на престол у членов царской фамилии. Распивал многие чаи с Керенским. Шутил, что «на старости лет придется стать президентом республики»[39]. Он «обладал всеми качествами лояльнейшего президента цивилизованной республики, что заставляло его часто забывать, что Невский проспект и Елисейские поля — это далеко не одно и то же… Его ясный ум, европейские взгляды, врожденное благородство, его понимание миросозерцания иностранцев, его широкая терпимость и искреннее миролюбие стяжали бы ему лишь любовь и уважение в любой мировой столице… В ранней молодости он влюбился в принцессу Викторию Баденскую — дочь нашего дяди великого герцога Баденского. Эта несчастная любовь разбила его сердце, так как православная церковь не допускала браков между двоюродным братом и сестрою. Она вышла замуж за будущего шведского Короля Густава-Адольфа, он же остался всю свою жизнь холостяком и жил в своем слишком обширном дворце, окруженный книгами, манускриптами и ботаническими коллекциями»[40].

Окруженный книгами и манускриптами.

19 августа 1914 года. Он — историк, он — думающий, вот что он пишет из действующей армии в своем дневнике: «По ночам находят на меня бессонницы, потому мысль работает и не дает покою: к чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно, что во всех странах произойдут громадные перевороты, мне мнится конец многих монархий… У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков…»[41].

Генерал, даже во время военных действий ловивший бабочек. Бабочки, названные в его честь. Желтушка Романова. Шашечница Романова. Бабочки, названные им в честь матери. Коллекция из 110 тысяч бабочек, подаренная Зоологическому музею в Петербурге. И сегодня она там — уникальна[42]. Его 9 толстенных томов о бабочках[43]. Глава Русского исторического общества, Русского географического общества — не номинальный.

8 мая 1917 г. Мемуары французского посла Мориса Палеолога, визит к Николаю Михайловичу. «— Когда мы опять увидимся, — говорит он мне, — что будет с Россией?.. Увидимся мы еще когда-нибудь?.. Не могу же я забыть, что я висельник!»[44].

В 1916 г. он опубликовал брошюру «Казнь пяти декабристов 13 июля 1826 г. и император Николай I». Ради чего? Это что — пророчество, и самому себе? Выдержки из писем — прямая речь Николая I: «ужасный день настал», «мне приходится исполнять этот ужасный долг», «у меня какое-то лихорадочное состояние», «особое чувство ужаса». И, наконец, в день казни: «Милая матушка, час тому назад мы вернулись сюда и, по полученным сведениям, везде всё спокойно; царит единодушное возмущение, а что всё, наконец, кончено, производит общее довольство»