Правила борьбы - [9]

Глава 8. Самый красивый

– Ну и чего ты выделывалась? – спросила у Виту другая «девочка» – темная брюнетка в длинном подобии платья.

Виту даже смотреть на мужчину не стал, проходя мимо. Отвечать он тоже не собирался, но за ним просто увязались.

– Правда же, – продолжала брюнетка – не то Тина, не то Тая, Виту даже не запоминал, кого тут как называли. Он просто запихивал чертовы штаны в подобие сундука и искал там свободные короткие шорты, которые не станут сжимать избитую задницу.

А злая муха все зудела над ухом:

– Вожак тебя любит, балует. Ты не заметила, что тебе лучшие вещи достаются.

– Не заметил, – исправил его Виту, найдя то, что он искал. На самом деле он все замечал, но не считал это какой-то особой милостью Вожака.

Он заработал себе право выбирать и вещи, и комнату, и многое другое, еще и не задницей, а делом, только говорить об этом он не хотел, особенно с этим идиотом, что бегал за Вожаком, как верная течная сучка.

– Что? – спросил этот самый сук так, будто не понял, что ему сказали.

– Просто отстань, – ответил ему Виту и натянул короткие джинсовые шорты. Они были светлыми, потертыми, мягкими и прохладными для горящей от побоев кожи, а спереди в них была своего рода мембрана, созданная из подкладочной ткани в виде кармана, напоминающего, что где-то там, в мире существует нижнее белье.

Виту просто хотел подумать обо всем.

Он натягивал короткий топ, чтобы не оставить торс совсем без одежды, распускал волосы, чтобы поправить растрепанный хвост, и все пытался вспомнить, куда он дел нож. Ему хотелось выбраться наружу, а там без оружия бродить было опасно.

– Ты самый красивый из нас, – сказал ему брюнет, и все сошлось в голове у Виту.

Руки в волосах застыли, словно забыли, зачем вообще завязывать на макушке хвост.

– Ты самый красивый, – говорил ему тот страшный голос из прошлого – голос человека, который его усыновил.

– Правда? – удивлялся маленький Виту и почему-то, дурень, радовался.

– Правда, – отвечал ему приемный отец и блаженно улыбался, прежде чем напомнить, что он растет похожим на мать.

– Какой она была? – спрашивал Виту, повзрослев.

– Красивой, – единственное, что слышал в ответ.

Руки отца тогда снова оказывались в его волосах, ласково проводили по щеке, едва касаясь подушечками пальцев.

– Ты ведь любишь меня, правда? Ты ведь не только красивый, но и послушный мальчик? – голос из прошлого буквально сверлил разум, а долбанутый брюнет нарывался, хватая его за плечо и дергая на себя.

– Это не дает тебе право творить все, что вздумается! – заявил он Виту, глядя прямо в глаза. – Ты бесишь Вожака, а тот со злости ебет других! Мы, знаешь ли, устали это терпеть!

– Могу выебать сверху! – огрызнулся Виту, скидывая руку с плеча. Его собеседник был выше на голову, но Виту это не волновало.

Он был готов драться с ним хоть сейчас, если надо, и даже трахнуть, если удара в челюсть будет недостаточно. Он понял, что его так бесит по-настоящему. Он – не девочка и никогда ей не был. Быть ею он тоже не собирается – не может. Не поэтому ли он совершил свое первое убийство? То, которое никто так и не смог раскрыть, списав на несчастный случай.

– Я не буду это надевать, – возмутился пятнадцатилетний Виту, видя платье. – Все что угодно, но не это.

– Будешь! – говорил отец, хватая его за волосы. – Это ее платье, а я хочу видеть ее, а не тебя.

Через полгода он умер. В его офисе как-то случайно сломался лифт, и он один в нем застрял, а когда выяснили, что он просто обесточен и восстановили питание, оказалось – один из проводов был поврежден, а на полу была разлита вода. Бедный клерк Нейтан Калибан буквально обуглился от удара тока.

– Нам очень жаль, – говорили Виту разные люди.

– Он любил тебя.

Виту не уточнял, как именно он его любил, а только кивал со скорбным видом. Ему действительно внезапно стало одиноко, но о содеянном он так и не пожалел. Быть сиротой оказалось легче, чем заменой собственной покойной матери, да и физика была куда интересней танцев, которыми заставляли заниматься. Физику он всегда любил, а она ему за это помогала.

– Из балета в университет? Смешно, – ржали над Виту ничего не понимающие одноклассники.

– Ой, да ладно тебе, пидоры – тоже люди…

А дальше был дикий смех.

– В пачке ты смотрелся бы лучше, чем в костюме…

Он все это молча проглотил, и да – прошел путь от балета до младшего научного сотрудника, и не важно, что пидор, еще и волосы так и оставил длинными. Разбирать их пальцами – его успокаивало, помогало собраться и вспомнить самую мерзкую, но хотя бы честную любовь. Почему он в Пекле вдруг опять пошел в «балет» – было теперь даже не ясно. Видимо, струсил.

– Я, кажется, сказал тебе, куда катиться, – сказал Виту приставучему брюнету. – Иди член соси Вожаку, пока он тебя не одарит кучей подарков, придурок, а от меня отвали.

Он не хотел драться, хотя бы потому, что привык бить ногами, а такие рывки усилят боль в заднице.

– Только тронь меня, и я тебе клянусь – завтра ты проснешься с изрезанной рожей и бритой головой.

Кулак сжался и врезал в наглую рожу быстрее, чем Виту сам это понял. Брюнет, щуплый и тонкий, как тростинка, рухнул на пол.