Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в ХХIX веке - [3]

Я. Это правда: богатство есть вещь условная.

В сие время вошла жена профессора с двумя прелестными дочерьми и маленьким сыном. Женщины были одеты в туники из рогожек, сплетённых весьма искусно и окрашенных в радужные цвета. Мальчик лет 10 был просто в халате. Каждая женщина в левой руке имела кожаный щит, покрытый непроницаемым лаком, чтобы закрываться от нескромных глаз, вооружённых очками с телескопными стеклами, которые были в большой моде. Хозяйка сказала мне несколько слов на неизвестном мне языке, но, увидев, что я не понимаю, спросила по-русски, неужели я не говорю по-арабски.

– Нет, – отвечал я, – в наше время весьма немногие учёные занимались изучением сего языка.

– Это наш модный и дипломатический язык, – сказал профессор, – точно так же, как в ваше время был французский.

Женщины не могли скрыть улыбки при сих словах, и старшая дочь спросила меня:

– Может ли это статься, чтобы ваши дамы говорили французским языком, однозвучным, почти односложным и беднейшим словами из всех языков?

– В наше время, – отвечал я, – дамы говорили по-русски только с лакеями, кучерами и служанками, а всю свою премудрость истощали в подражании французскому произношению. У нас кто не говорил по-французски, – продолжал я, – тот почитался невежею в большом свете, хотя иногда так случалось, что те из русских, которые между собой говорили всегда по-французски, бывали величайшими невежами.

– Всё это повторяется теперь у нас, – сказал профессор, – с той только разницей, что французский язык в наше время есть то же, что у вас был чухонский, а богатый, звучный и гибкий арабский язык заступил место французского.

В это время человек принёс поднос, уставленный деревянными некрашеными чашками, поставил его на золотой столик и через несколько минут принёс две деревянные же чаши, одну с русскими щами, другую с гречневой кашей, и бутылку с огуречным рассолом. Я решительно отказался от этого завтрака, чему всё семейство крайне удивлялось.

– Жена моя, – сказал профессор, – хотела угостить вас самым дорогим завтраком из заморских растений; извините её, она не знает археологии и потому не могла угодить вашему вкусу. Я велю вам из кухни принести чаю, кофе и шоколаду: эти в ваше время лакомые вещи ныне употребляются только чёрным народом.

– Правда, – сказал я, – что уж в наше время простой народ начал излишне употреблять чай и кофе: я предвидел, что со временем богатые люди, для отличия, откажутся от сих растений. Но я не понимаю, каким образом, взамен чаю и кофе, самые грубые растения: капуста, гречиха и огурцы – вошли в такую честь!

– От редкости, – отвечал профессор. – Переменой климата переменялось царство растений, и эта обыкновенная и грубая в ваше время пища ныне получается на кораблях из Индии, взамен бананов, кокосов, корицы, перцу и гвоздики, которые мы туда посылаем. Впрочем, исследования учёных медиков доказали, что капуста, гречиха и огурцы – здоровая и питательная пища – достойны оказываемой им чести. Можно утвердительно сказать, что эти растения гораздо полезнее всех горячительных средств, которые в таком множестве употреблялись в ваше время и производили подагру, расслабление нервов и преждевременную старость.

Напившись чаю, я предложил профессору прогуляться со мной по городу и осмотреть некоторые заведения; он согласился на это, и мы, надев небольшие соломенные шляпы, вышли на улицу.

Осматривая дом с улицы, я не мог довольно налюбоваться прекрасной отделкой фризов, капителей, колонн и других наружных украшений. Плоды, цветы и различные фигуры, изображённые на стенах между окнами, превосходили всё, что я доселе видел по части ваятельного искусства.

– Прекрасная лепная работа! – сказал я.

– Вы ошибаетесь, – отвечал профессор, – все наши дома и все эти украшения сделаны из чугуна.

– Как, чугунные дома! – воскликнул я. – Это что-то необыкновенное. Хотя в наше время начали уже употреблять чугун для дорог, мостов, колонн, лестниц, разного рода машин, полов, даже картин и галантерейных вещей, но я никак не мог предвидеть, чтобы из чугуна можно было строить дома.

– Ничего нет легче, – сказал профессор, – строитель дома представляет на чугунный завод план и фасад здания, и ему отливают нужное число ящиков или сундуков, колонны, пол, потолки и крышу, которые скрепляются между собой винтами. Ящики, закрытые со всех сторон, имеют по одному малому отверстию с винтом, через которое насыпают в ящики сухой песок, а для крепости стен и защиты от влияния атмосферы сии ящики спаиваются между собой особенной массой вроде мастики. Такие дома весьма удобно переносить с места на место, и несколько огромных фур с паровыми машинами перевозят его в несколько часов.

– Всё это хорошо, – сказал я, – но такое множество металла не привлекает ли в город электричество во время грозы?

– На что же громовые отводы, – сказал профессор, – которыми в ваше время так мало пользовались? Посмотрите, у нас над каждым домом, мостом и будкой находится громовой отвод, а кроме того, мы всегда снабжены этим спасительным орудием. Снимите вашу шляпу, – примолвил профессор.

Я снял её, и он мне показал под пуком перьев складной громовой отвод и клубок цепочки для сплыва электрической материи на землю.