Правдивая история завоевания Новой Испании - [91]

С вершины си открывался прекрасный вид на окрестности, и мы сейчас же заметили толпы женщин и детей, спешивших либо к горам, либо рассаживающихся по большим и маленьким лодкам, спрятанным в густом прибрежном тростнике. Об этом мы сейчас же донесли Кортесу; тот послал за сеньором Тескоко [Коанакочцином], но, оказалось, он успел уже улизнуть в Мешико.

Тем не менее ночь прошла спокойно. Наутро же Кортес собрал знатнейших граждан, отчасти враждебных бежавшему сеньору, и от них узнал, что сеньор этот завладел властью, убив своего брата, и что в Тескоко есть ряд лиц, имеющих куда больше прав на престол, нежели он. Особенно много говорили о молодом человеке, сыне короля Несауальпилли[351] — сеньора Тескоко, вскоре ставшего христианином. Его-то и сделали сеньором Тескоко, и жители были рады и охотно ему повиновались. Для обучения же его вере, искусству управления и испанскому языку Кортес определил к нему некоего Антонио де Вилью Реала, а также бакалавра Эскобара; комендантом же при нем, чтоб окончательно порвать сношения с Мешико, назначен был бравый наш солдат, Педро Санчес Фарфан. Крещение произошло с великой торжественностью, и наречен он был, по крестному[352], дон Эрнан…

Кортес немедленно потребовал индейских рабочих, чтоб углубить канал, ведущий к озеру, настолько, чтоб могли быть спущены наши бригантины, причем он объяснил, что желает тесно обложить город Мешико и с суши, и с озера. Индейцы прибыли не только из Тескоко, но и окрестных земель, которые тоже стали вассалами Его Величества, и вскоре ежедневно работало не менее 7 000 — 8 000 человек.

Наши тлашкальцы между тем заскучали и требовали какого-нибудь военного прибыльного дела. Тогда Кортес решил наказать город Истапалапан, который сильно повредил нам при отступлении из Мешико да и теперь жил не в ладу с нашими союзниками. Решил он это не только в угоду тлашкальцам, но и для облегчения Тескоко, ибо прокорм наш становился тяжким ярмом для этой провинции. Во главе экспедиции стал сам Кортес, и состояла она из 13 всадников, 20 арбалетчиков, 6 аркебузников, 220 солдат и всех тлашкальцев.

Мешики, наученные горьким опытом, выставили наиболее отборные войска, но мы все же их рассеяли и вступили в город, половина которого построена была на озере. Опрокинутый враг не ушел между тем, а спасся на лодках, схоронившись в домах на берегу и густом тростнике. Когда же наступила ночь и мы спали, расставив обычную лишь охрану, они внезапно напали на нас, открыв одновременно шлюзы. Кто не умел плавать — тонул, например, многие тлашкальцы, мы же кое-как вскарабкались на сушу, отбили врага и провели остаток ночи продрогшие, мокрые, голодные, в отвратительном настроении, ибо порох наш отсырел, и враги насмехались и грозили со всех сторон.

Утром битва возобновилась, хотя и не так рьяно. Мы опять-таки прогнали наседающего врага, но и сами так изнемогли, что отступили в Тескоко. Славы мы пожали немного; наоборот, нас грыз стыд, что неприятель так ловко нас перехитрил; тем не менее это был устрашающий урок для Истапалапана, — он перестал нападать и смирненько занялся похоронами убитых, лечением раненых и исправлением разрушенных домов[353]…

Послы от разных городов в окрестности, не переставая, приходили к Кортесу. Были тут и представители Отумбы, где мы одержали памятную блестящую победу. Сильно они нас ненавидели, но о сопротивлении не могли и думать; Кортес принял их сурово, но все же простил, потребовав формального их отложения от Мешико. Просил о мире и город Мискик, также лежащий частью на озере, а посему прозванный нами Венесуэлой[354]. Его переход нас очень порадовал, ибо он давал надежду на присоединение и других окрестных местностей.

Все шло хорошо, как вдруг, с разных сторон, прибыли гонцы от нескольких только что подчинившихся местностей с известием, что мешики готовятся на них напасть. Дело в том, что шла жатва; часть урожая должна была идти нам на прокорм, а мешики по-прежнему хотели ее собрать в свои житницы.

Кортес, конечно, не мог поспеть всюду, но он вышел из трудного положения так: как только где-либо начиналась жатва, нас извещали, и мы отправлялись туда для охраны работы. Порой завязывались горячие схватки, но всегда победоносные для нас; сам я дважды участвовал в такой «жатве с боем», причем однажды враг произвел высадку из тысячи с лишком лодок.

Охранная эта служба и вечные вылазки врага нам не только досаждали, но и сильно мешали: нельзя было, например, начать транспортировку наших бригантин из Тлашкалы, а с другой стороны, поступали жалобы тлашкальцев, что им немыслимо отправить домой добычу, так как все пути находятся под постоянной угрозой. Кортес решил поэтому овладеть городами Чалько и Тлалманалько и таким образом обезопасить сношения с Тлашкалой. Экспедиция поручена была Гонсало де Сандовалю и Франсиско де Луго.

Жители этих городов втайне радовались нашему приходу и в случае удачи готовы были содействовать изгнанию мешиков. Тлашкальцы, тяжело нагруженные добычей — солью и золотом, а также разной поклажей, находились в арьергарде; к ним было прикомандировано пятеро всадников и столько же арбалетчиков. Но мешики напали именно на арьергард, двоих из наших убили, а остальных переранили. К счастью, Сандоваль вовремя пришел на помощь, но зато и ругался же он после битвы, обзывая наш эскорт новичками и нюнями. Понятно, ему был неприятен хотя бы частичный и временный успех мешиков.