Правдивая история завоевания Новой Испании - [55]

Нахождение клада. Первые неудачи

Наш предводитель Кортес и монах из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой [Бартоломе де Ольмедо] вполне убедились, что Мотекусома никогда не позволит на си [(пирамиде храма)] Уицилопочтли ни водрузить крест, ни построить часовню. Посему они решили построить часовню внутри нашего лагеря, потребовав для сего каменщиков. Мотекусома тотчас же согласился, и по прошествии двух дней у нас готова была часовня, с алтарем и крестом, в которой мы ежедневно молились и слушали мессы, чтобы внушить должное почтение Мотекусоме и его сановникам.

При постройке же случилось следующее. Когда мы выбирали место для постройки и старательно, как всегда, обшаривали стены и углы, двое из нас нашли след от недавно замурованной двери. Молва об этом быстро распространилась — тем более что мы уже слышали, что где-то здесь схоронены сокровища Ашаякатля, отца Мотекусомы, — и, в конце концов, дошла и до Кортеса. Тот велел произвести разведку, и, когда дверь была вскрыта, он с несколькими капитанами вошел в замурованное помещение. Действительно, это был великий клад! Всюду лежали кучками, в порядке, драгоценности в виде изделий, кирпичиков, листов; тут же находились и драгоценные камни. Вскоре последовали туда и солдаты, между ними и я. Помню, что наше восхищение было беспредельным: никогда никто из нас не видал такого сказочного богатства!.. Все мы: и капитаны, и солдаты — единодушно решили никому ничего не говорить, ничего пока не брать, а дверь заделать по-прежнему.

Но так как мы все были люди большой воли и решимости и так как среди нас было немало людей опытных и мудрых, то мы отрядили к Кортесу четырех капитанов и двенадцать солдат — среди них был и я — со следующими соображениями. Мы, дескать, сидим теперь в этом городе Мешико, точно в западне; ведь стоит лишь вспомнить великие дамбы с их промежутками и мостами, а также те великие опасения, какие высказывались на наш счет всеми дружественными индейскими племенами! Никогда нельзя верить человеку, а индейцу тем более; сегодня Мотекусома светел и добр, а завтра все может измениться в обратное; пусть не будет даже прямого нападения, но он может нас легко лишить пищи и воды. Помощи извне, хотя бы из Тлашкалы, нам нечего ждать, ибо мы целиком отрезаны от внешнего мира. Что же делать?.. Чтобы обеспечить нашу жизнь, нам ничего иного не остается, как захватить самого Мотекусому, не откладывая этого ни на один день. Правда, он щедр и расположен к нам, но это лишь приманка, и нельзя из-за гор золота, окружающих нас, не видеть смерти, которая всех нас сторожит.

Кортес ответил: «Кабальерос[272]! Не думайте, что я усыплен безмятежным покоем! Нет! Но достаточно ли мы сильны, чтобы предпринять неслыханное дело: арестовать могучего государя в его же собственном дворце среди множества телохранителей и неисчислимых войск? Как нам устроить это так, чтобы он не успел позвать на помощь и этим разрушить все наши планы?» Тогда четыре капитана, а именно: Хуан Веласкес де Леон, Диего де Ордас, Гонсало де Сандоваль, Педро де Альварадо, — единодушно заявили, что Мотекусому придется завлечь под каким-либо предлогом в наши палаты и здесь объявить его нашим пленником; если он окажет сопротивление или поднимет шум, то придется его тут же прикончить. Если сам Кортес затрудняется это сделать, то они готовы это взять на себя. Во всяком случае, времени терять нечего, ибо с минуты на минуту может разгореться борьба.

Указано было также, что чиновники Мотекусомы как будто зазнаются и снабжают нашу трапезу менее обильно, нежели раньше. А наши друзья-тлашкальцы прислали весточку, что мешики вот уже два дня как замышляют что-то недоброе.

Совещание наше длилось более часа. Наконец, решили: захватить Мотекусому именно хитростью. Решено было также вместе с падре Бартоломе де Ольмедо промолиться всю ночь, чтобы Бог послал нам удачу.

А на следующий день два тлашкальца прокрались к нам с письмом из Вера Круса. Известия были донельзя печальные: Хуан де Эскаланте — капитан в Вера Крусе и старший альгуасил Новой Испании, известный человек и друг Кортеса — погиб в бою с мешиками, а вместе с ним 6 солдат, один конь и множество наших друзей, индейцев-тотонаков. А было так, что великий Мотекусома держал множество гарнизонов [в крепостях] и отрядов воинов во всех провинциях, и также были они постоянно и по всей границе; так, находились они для защиты в Соконуско, у Гватемалы и Чиапы, а другие в Коацакоалькосе, иные в Мичоакане и другие на границе Пануко, возле Тушпана, в одном поселении — Наутле[273], что на северном побережье[274]. И вот что там произошло. По примеру Семпоалы, и все горные поселения тотонаков тоже отложились от Мешико, перестали платить дань и принимать мешикских чиновников. Пока Кортес и мы были на побережье, это им проходило, но после нашего ухода военачальники ближайшего мешикского гарнизона, а именно в Наутле, что около Тушпана, объявили, что всякое поселение, не платящее дани, ими будет немедленно разрушено, и кое-где уже начали захватывать продовольствие и людей. Перепуганные тотонаки обратились к Хуану де Эскаланте, и тот послал гонца в Наутлу с указанием, что Малинче [(Кортес)] и Мотекусома живут в дружбе, а посему всякое нарушение мира будет караться особенно сильно. Ответ был издевательский, и тогда храбрый Эскаланте, получив известие о новом набеге, выбрал мало-мальски подходящих людей из гарнизона Вера Круса, который, как сказано, состоял из слабосильных, стариков и малоопытных моряков, а также призвал некоторое количество наших друзей из всех горных поселений, прибывших со своим оружием — луками, стрелами, копьями и щитами. И вот с двумя пушками, но очень малым запасом пороха, тремя арбалетами и двумя аркебузами, а всего с 40 солдатами и около 2000 индейцев-тотонаков он двинулся против Наутлы. Отряд этот как раз наткнулся на мешиков, когда они жгли и грабили дружественное поселение; число мешиков вдвое превышало число наших друзей-тотонаков, и как обычно они наступали, нагоняя страх, начав столкновение стрелами, дротиками и камнями, и с криками они бросились в атаку. Началась битва, но в самом же начале наши друзья-тотонаки дрогнули, кучка же испанцев не только удержалась на месте, но и преследовала врага вплоть до Наутлы, где и запалила несколько построек. Хуан де Эскаланте, тяжко раненый, дал краткую передышку своим солдатам, а затем им пришлось вернуться в Вера Крус, тем более что и сам Эскаланте и еще шестеро солдат были при последнем издыхании, в Вера Крусе они и умерли в течение трех дней. Наконец, как говорилось, в этом же бою погиб еще конь. И еще один солдат Аргэльо, уроженец Леона, малый страшной силы и страшного вида, с огромной головой и густо вьющейся бородой, был захвачен в плен. Он тоже был весь изранен и скоро умер, но голова его была прислана Мотекусоме, который, как мы потом узнали, испугался его страшного лика и не позволил этот трофей преподнести ни в один си Мешико, но лишь иным идолам других поселений. И Мотекусома спросил своих военачальников, как случилось, что они, имея многие тысячи воинов, не победили столь малое число teules. А они ответили, что не смогли ничего сделать ни своими дротиками и стрелами, ни хорошо сражаясь, и, не удержавшись, отступили, так как великая tequecihuata Кастилии следовала впереди них, и эта сеньора вселила в мешиков страх и сказала слова своим teules, которые им прибавили силы. И Мотекусома счел, что этой великой сеньорой была Санта Мария, о которой мы говорили, наша заступница, которая вскоре отдала Мотекусому с его дорогим сыном нам в руки. Я сам этого не видел, поскольку был в Мешико, но об этом рассказывали некоторые конкистадоры, видевшие это, и дай Бог, чтобы это так и было, и конечно все солдаты, прибывшие вместе с Кортесом, поверили в это, и это правда, ибо божественная милость Нашей Сеньоры Девы Марии была всегда с нами, за это ее премного благодарим.