Правдивая история завоевания Новой Испании - [100]
События ясно показали, что продвигаться по дамбам без поддержки бригантин — немыслимо. Кортес поэтому перераспределил свой флот: 4 бригантины приданы были нам, то есть корпусу Педро де Альварадо, две получил Гонсало де Сандоваль, перешедший к дамбе из Тепеяка, а Кортес с остальными шестью находился при корпусе Кристобаля де Олида. Что касается еще одной бригантины, самой маленькой, которая называлась «Буска Руида» [(«Busca Ruido» — «Задира»)] то она была совсем оставлена, ибо по незначительной своей величине она мало чем отличалась от больших пирог мешиков, да и экипаж ее должен был пополнить остальные корабли, потерявшие около 20 человек. Мудрость этого перераспределения сказалась немедленно. Альварадо расположил свои 4 бригантины по две с каждой стороны дамбы, и они принесли нам великую пользу, так как мешики остерегались открыто подплывать на своих лодках, и мы овладели целым рядом мостов и укреплений. Тем не менее борьба шла жаркая; враг беспрестанно делал вылазки и наступления, так как все время пополнялся свежими силами; доставалось иногда и бригантинам, и нередко весь неприятельский обстрел направлялся именно на них. Часто случалось, что враг ночью отбирал то, что мы захватили днем, возводил новые укрепления, перекапывал и перерезал дамбу; часто такие перекопы маскировались легкими досками с тонким слоем земли, и на следующий день, в пылу сражения, мы падали в эти ямы, где нас легко могли утащить в плен. Для отражения же бригантин неприятель вбил множество свай, не доходящих до поверхности воды; бригантины натыкались на них, получали пробоины или даже совсем на них застревали; и таким образом мы сражались каждый день. И еще, как я уже сообщал, наши конные на этих дамбах не могли оказать нам серьезной поддержки, так как ежели они атаковали или преследовали отряды неприятелей, то те бросались в воду, а на баррикадах, сделанных на дамбах, наших поджидали другие отряды их воинов с очень длинными копьями или косами, сделанными из оружия, захваченного у нас, когда нам нанесли то великое поражение в Мешико, и этими копьями и дождем из стрел и дротиков, летевших с озера, они ранили и убивали лошадей, прежде чем конные могли нанести мешикам вред; а иные рыцари не желали рисковать, поскольку одна лошадь стоила в ту пору 800 песо, а еще через некоторое время — стоила больше 1000.
Ночью, ежели враг не беспокоил, мы прикладывали масляные компрессы к нашим ранам, а солдат Хуан «Каталонец» умело, с помощью Нашего Сеньора Иисуса Христа, заговаривал их. Ведь раненым нашим нельзя было прохлаждаться в спокойном месте, иначе на роту пришлось бы не более 20 человек. Особенно же плохо приходилось нашим капитанам и знаменосцам: наше [корпуса Педро де Альварадо] изодранное знамя почти ежедневно передавалось в другие руки… А ежели кто думает, что при всех этих тяготах мы хотя бы ели по-человечески, тот глубоко ошибается. Даже лепешек из маиса не хватало не только нам, но и бедным нашим раненым. Нет, питаться приходилось всем корешками, вишнями, а потом индейскими фигами. Так было у нас, так дело обстояло и в других корпусах…
Когда выяснилось, что дневные наши наступления ничего почти не дают, кроме потерь, так как неприятель за ночь овладевал почти всем, что мы занимали за день, мы решили перенести наш лагерь [от Тлакопана] с суши на саму дамбу, где она несколько расширялась, там была площадка с несколькими башнями с идолами, которую мы уже захватили. Конечно, для всех нас крова не хватало, и большинство должно было ночевать под открытым небом несмотря на дожди, холод или изнуряющую жару. Тлашкальцы и всадники наши остались на суше, в прежних квартирах при Тлакопане, чтоб обезопасить нас от нападений с тыла, а мы всю свою энергию отныне могли сосредоточить на продвижении вперед, пока не доберемся до пригородов самой столицы. Каждый промежуток в дамбе мы теперь тщательно заваливали камнями, употребляя на это разрушенные дома и святилища; каждое укрепление старательно исправлялось и охранялось; мосты день и ночь снабжены были постами. Мы разделились на 4 отряда по 40 человек, которые ночью попеременно бодрствовали или спали, причем никто никуда не уходил, так что в случае опасности всегда на месте было 120 человек свежих, отчасти отдохнувших бойцов. Иногда, конечно, никому всю ночь напролет не приходилось сомкнуть глаз. И так работа крутилась сутки за сутками, без устали и перерывов: то сражения, то мелкие стычки, всегда на холоде, дожде, всегда с пустым желудком, в грязи, не снимая одежды и доспехов.
Ежели же кто спросит: какой смысл в этих бесконечных боях и напряженной работе, какой смысл в разрушении водопровода, когда нельзя было прекратить доставку питья и еды и свежих сил водным путем? На это отвечу. Конечно, доставка такая происходила, мы о ней знали и старались ее прекратить. Две бригантины всю ночь плавали по озеру, меняясь по очереди на каждую ночь от наших трех лагерей, охотясь на лодки и доставляя добычу своему корпусу. На случай ночного нападения мы, таким образом, лишены были поддержки этих бригантин, тем не менее мера эта вполне оправдывалась: каждую ночь к нам привозили и припасы, и пленных, а Мешико пополнялся все реже.
