Правда смертного часа. Посмертная судьба - [77]
О. Терентьев — в 1979–1980 годах работал с рукописями Высоцкого: «Мне надо было быть в театре в пять утра, потому что была идея включить фонограмму Высоцкого через колонки на улицу, но это запретила милиция».
Д. Гельфонд: «Поздно вечером стали собираться люди. Стояли у театра. Но в час ночи их разогнали поливальными машинами… Эти «поливалки» ходили по кругу на Таганской площади. И кто-то за ними сбегал. Сразу же после этого — в половине второго ночи — привезли металлические заграждения, перегородили всю Радищевскую. Толпу — а уже было очень много народу — согнали вниз, к 23-й больнице».
Н. Тамразов: «В четыре часа утра вынесли гроб. Внизу была небольшая панихида. Простились родные, близкие, соседи… Гроб поставили в реанимобиль, а мы поехали за ним. Такой колонной и приехали в театр».
М.Влади: «Гроб ставят в большом холле дома, чтобы все могли с тобой проститься.
В пять часов утра начинается долгая церемония прощания. Среди наших соседей много артистов и людей, связанных с театром. Они идут поклониться тебе. И еще — никому не известные люди, пришедшие с улицы, которые уже все знали. Москва пуста. Олимпийские игры в самом разгаре. Ни пресса, ни радио ничего не сообщили. Только четыре строчки в «Вечерке» отметили твой уход. Мы уезжаем из дома на «скорой помощи» с врачами реанимации, которые так часто вытягивали тебя».
И. Шевцов: «Вынесли гроб, поставили в холле… Оксана стояла одна. Почему-то к ней никто не подходил, просто не до нее было… Я подошел к ней, мы стояли вместе. Потом она села в реанимобиль».
А. Макаров: «Вначале мы думали, что и на кладбище повезем Володю на реанимобиле, но нам не разрешили…»
Л. Сульповар: «Это была наша машина из Склифосовского… Мы сами договорились и сняли одну машину с линии… Я позвонил и попросил… Ребята сами приехали…
В подъезде дома — панихида. Были самые близкие: мать, отец, Марина Влади, сыновья, Людмила Абрамова, родственники и друзья… Поставили гроб, играл небольшой оркестр студентов консерватории. Там рядом их общежитие… А потом на реанимобиле мы перевезли Володю в театр.
Реанимобиль — и целая кавалькада машин».
М. Влади: «Мы приезжаем в театр, где должна состояться официальная церемония…»
Н. Тамразов: «Народу у театра уже было много. Заграждения и милиция…»
В. Янклович: «Привезли в театр, убирали стулья, устанавливали гроб…»
Н. Тамразов: «Гроб установили на постамент».
М. Влади: «Любимов отрежиссировал твой последний выход: сцена затянута черным бархатом…»
В. Янклович: «До начала прощания было еще много времени. Марина все это время была в кабинете Любимова».
И. Шевцов: «Гроб уже установили на сцене… Одними из самых первых пришли Н. Губенко и Ж. Болотова. В зале почти никого не было. Они два часа сидели, не вставая».
М. Влади: «Я поднимаюсь в кабинет Любимова. Он бледен, но полон решимости. Он не отдаст эту последнюю церемонию на откуп чиновникам. Он хочет, чтобы говорили только друзья. В конце концов официальные лица сдаются. Никакой неискренности не будет…»
И все же на панихиде выступил и официальный представитель Министерства культуры…
Ю. Любимов: «Я очень резко сказал… И они отступили. Я просто старался, чтобы люди смогли прийти и проститься…»
В. Шехтман: «Петрович хотел, чтобы народ шел три дня и три ночи… Чтобы все, кто придут, смогли попрощаться…»
Ю. Любимов: «Чтобы был порядок, чтобы не было Ходынки… Я хотел, чтобы гроб стоял на сцене, на подмостках, на которых Владимир играл. Это такая старая театральная традиция. Вот и все».
Д. Гельфонд: «Ведь вполне могли вообще разогнать людей, — вот тут Юрий Петрович и потребовал. Милиция пробовала убрать большой портрет Высоцкого — он был выставлен в окне буфета на втором этаже, — но и тут Любимов настоял на своем».
А. Макаров: «Сначала дали разрешение на то, чтобы гроб стоял в театре столько, сколько будут идти люди. Но когда увидели сколь- к о людей идет, несмотря на закрытый из-за Олимпиады город…»
По непроверенной версии, Любимов просил отменить вечерний спектакль «Мастер и Маргарита», чтобы продлить прощание, но разрешение не получил..
Алла Баранова — инженер: «Мы переживали, что, кроме нас, у театра никого не будет… Поехали, как только открылось метро. Около театра уже стояло человек сто…
Из статьи «Прощание отменено»— «Сельская молодежь», № 1, 1988 — без подписи (в дальнейшем — «Прощание…»):
«…Я поднялась по эскалатору станции метро «Таганская». Площадь еще была пуста, но под стенами станции толпились, переговаривались, посматривая на подъезд театра, там стояла сплоченная колонна — те, кто пришел сюда с ночи, самые преданные и самозабвенные.
Всю ночь они поддерживали огонь поминальных свечей… Площадь еще была пуста… но уже подъезжали с разных сторон военные грузовики с крытым верхом, уже по всему периметру колонны выстроился милицейский патруль… и я двинулась вслед за другими искать конец очереди к Высоцкому».
A. Баранова: «В очереди переписывали от руки последнее стихотворение Высоцкого «И снизу лед…»
B. Гордеев — журналист: «Из «Таганской» уже не выпускали, мы вышли на «Курской»… Добежали до конца очереди. Милиционеры успокаивали: говорили, что все смогут пройти, что такой приказ…
Высоцкий жил и творил во времена, которые "нуждались" в голосе, сорванном отчаяньем, — он реабилитировал крик в русской поэзии. Это был выброс особой энергии, которая проникала в мысли и чувства людей, попадала им "не в уши, а в души".Болезнь нашего времени — невостребованность вечных истин, тех самых жизнестроительных истин, по которым и "делали жизнь". И Высоцкий — может быть, только и именно Высоцкий — заполняет эту нишу. Он самый издаваемый и самый цитируемый поэт конца XX — начала XXI века. И что еще важнее — его продолжают слушать и петь.
Французы говорят: за каждым великим человеком стоит великая женщина. Для Владимира Высоцкого такой женщиной стала французская киноактриса Марина Влади.В их совместной жизни были и сказка, и легенда, и тайна. Но было и обыкновенное, человеческое: проблемы, трудности. Книга эта — прикосновение к тайне их отношений, к сложному внутреннему миру двух незаурядных личностей. Словом, как писал Владимир Высоцкий:Пусть в нашем прошлом будутрыться после люди странные,И пусть сочтут они,что стоит все его приданое, —Давно назначена ценаИ за обоих внесена —Одна любовь, любовь одна.
Новая книга известного журналиста — логическое продолжение его предыдущих книг о Владимире Высоцком («Правда смертного часа», «Неизвестный Высоцкий» и др.). Она состоит из двух частей. Первая — «Возвращение на Большой Каретный» — воспоминания современников о детстве и юности будущего поэта и актера. Вторая — «Возвращение на Беговую» — свидетельства близких людей и его второй жены, актрисы Людмилы Абрамовой, матери его сыновей, об истории их отношений, о столкновении двух непростых характеров.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.