Правда об Иване Грозном - [70]
Так свершилось предсказание святого о собственной смерти. Еще за три дня до мученической гибели, когда, видимо, пришла в Отроч монастырь весть о движении царя к Новгороду через Тверь, где и находилась сия обитель, Филипп почувствовал, что Иван, наконец, раскусил тонко сплетенный заговор и идет искать истину, идет, возможно, даже к нему самому, как главному свидетелю и жертве. Что, верный своему обычаю разбираться во всем лично, Иван вот-вот появится в монастыре сам либо пришлет своего человека… Но тут же осознал Филипп и то, что вряд ли состоится эта встреча. Что вряд ли ее допустят те, кто был как раз меньше всего заинтересован в раскрытии истины. Те, кто, оклеветав, разлучил его с царем… А потому и сказал он окружавшей его монастырской братии пророческие слова, на все времена зафиксированные его «Житием»: «Близится завершение моего подвига». Засим, смиренно исповедавшись и приняв причастие, он, как и подобает святому, спокойно стал ждать своего убийцу. Ждать пришлось недолго. Малюта Скуратов, повторим, уже не застал его в живых…
Мы, однако, согрешили бы против исторической объективности и, больше того, были бы несправедливы по отношению к нашему дорогому читателю, если бы, передавая обстоятельства мученической кончины святого митрополита, не упомянули о том, что в литературе широко распространена и совершенно другая версия его гибели. Версия, всецело приписывающая убийство высшего иерарха церкви самому Ивану Грозному и провозглашающая это убийство одним из наиболее страшных преступлений царя. Версия о том, что не кто иной, как сам Малюта Скуратов по приказу Грозного собственноручно «задушил подушкой» бывшего митрополита, когда тот отказался дать свое благословение царю. Об этом, например, писали в своих весьма скандальных мемуарах двое ливонцев, служивших при русском дворе – Иоганн Таубе и Элерт Крузе (кстати, они же сообщают и о неоднократных жестких пререканиях, якобы происходивших между Иваном и Филиппом по поводу опричнины, что в конце концов и привело к низложению митрополита [388] ). Именно только одну эту версию и использовал в своем изложении Эдвард Радзинский. Конечно, это неотъемлемое право автора – выбирать исторические источники, наиболее совпадающие с его концепцией, подтверждающие его взгляды. И все же, думается, читатель имеет право знать, что, по мнению такого крупного церковного писателя, каким был в свое время владыка Иоанн (Снычев), митрополит Ладожский и Ленинградский, как раз та версия гибели святого Филиппа , которую использовал г-н Радзинский, не выдерживает критики. Не выдерживает уже по одной простой причине. Царь Иван, как было свойственно людям Средневековья, человек глубоко верующий и «чрезвычайно щепетильный во всех делах, касавшихся душеспасения, заносил имена всех казненных по его приказу в специальные синодики, которые рассылались затем по монастырям для вечного поминовения «за упокой души» [389] . На эти списки мы уже не раз ссылались выше, ибо, как доказали многолетние исследования не одного поколения историков, списки опальных составлялись государевыми дьяками на основе подлинных судных дел, в строжайшем порядке хранившихся в опричном архиве [390] . Несложно, кстати, понять, как много мог бы рассказать этот архив! Сколь многое поставить на место! Но архив Ивана Грозного, способный объяснить все трагичные тайны его царствования, был кем-то коварно изъят из царских хранилищ, бесследно исчез(!) по его кончине. А потому, восстановленный буквально по крупицам, по ветхим фрагментам поминальных списков XVI века, чудом сохранившихся в различных русских монастырях, синодик опальных царя Ивана является почти единственным достоверным историческим документом, позволяющим судить о размерах репрессий. Но имени святителя Филиппа, подчеркивает митрополит Иоанн (Снычев), в этом списке нет. Вывод? Вывод пусть наш внимательный читатель сделает сам. В отличие от «блистательного» мэтра, мы вовсе не навязываем ему готовые схемы. Мы лишь предлагаем – факты…
А Иван… К сожалению, уже поздно, уже будучи в Новгороде, но он все тоже поймет сам. Поймет и покарает оклеветавших святого. Вот что пишут об этом Четьи-Минеи за январь, в день памяти митрополита Филиппа: «Царь… положил свою грозную опалу на всех пособников и виновников его (святителя) казни. Несчастный архиепископ новгородский Пимен по низложении с престола был отправлен в заключение в веневский Никольский монастырь и жил там под страхом смерти. Филофей Рязанский был лишен архиерейства. Но главным образом гнев царский постиг Соловецкий монастырь. Честолюбивый игумен Паисий, вместо обещанного ему епископства был сослан на Валаам. Монах Зосима и еще десять иноков, клеветавших на митрополита, были также разосланы по разным монастырям, и многие из них на пути к местам ссылки умирали от болезней. Наконец, как бы в наказание всей братии, разгневанный царь прислал в Соловки чужого постриженника – Варлаама, монаха Белозерского Кириллова монастыря, для управления обителью» [391] .
