Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника - [8]

Надо было не торопясь и не ошибаясь, во всем разобраться. Бои, порой очень сильные, жестокие, велись частями 40-й армии и афганской армией во всех провинциях страны с главной целью: разбив в том или ином районе (уезде, волости) душманов, установить там народно-демократическую власть. Порой это удавалось легко, но чаще всего с большими потерями с той и другой стороны. Да и установленная власть была какой-то вялой и непрочной, не укрепляла сама себя, свой авторитет. Иногда ее людей перерезали местные жители, под предлогом, что они — басурманы, предали Аллаха, а чаще всего эта власть бесследно сама куда-то исчезала, как только из аула, где она была установлена, убывали подразделения афганской и советской армий.

И все-таки, вот эти, возможно и весьма поверхностные впечатления о положении дел в стране мне надо было квалифицированно проанализировать, прийти к определенным выводам и главное — определить, наметить хотя бы на ближайшие два-три месяца свои цели, задачи и способы их решения, определить политику и стратегию своей работы в Афганистане в условиях необъявленной войны.

Одному, я считал, этого не решить. И в то же время мне не хотелось, особенно на первых порах пребывания в должности, расширять круг лиц, участвовавших в обсуждении важных военных проблем. Поэтому я остановился на золотой середине: будем пока вчетвером анализировать обстановку и делать по ней выводы. Это генерал Черемных Владимир Петрович, обладающий острым и дерзким умом, уже имеющий восьмимесячный афганский опыт, генерал Самойленко Виктор Георгиевич, рассудительный и глубокий человек, мой заместитель по политической части; полковник Бруниниекс Илмар Янович, отличный оператор, прошедший со мной по службе от капитана до полковника с его латышской пунктуальностью, честностью и знанием в совершенстве современного общевойскового боя, техники и вооружения. И, четвертый — я.

— Разворошил медведь ульи на пасеке, — оценивает обстановку Самойленко.

— Менять надо тактику, — Черемных тычет по карте то в одно место, то в другое. — Рейды, рейды — всюду рейды!

— А пчелы жжик-жжик… — иронизирует Самойленко, — а медведь лапой хрясть-хрясть, а пчелы жжик-жжик…

— Нэт, нэ так, Виктор Георгиевич, — не соглашается с Самойленко Бруниниекс. — И вы нэ правы, Владимир Пэтрович, стратэгия и тактика вэрныэ были.

— Согласен, были! — не унимался Черемных.

Уже не первый день в таких язвительных препирательствах мы обсуждаем, обсуждаем и обсуждаем — что же все таки делать? Чувствуем, даже уверены, что рейдовая война себя изжила, а вот новые формы и способы боевых действий пока изобрести мы не в состоянии. К тому же на сентябрь-октябрь месяцы планы боевых действий в ДРА 40-й армии и афганской армии одобрены Москвой, и нам вряд ли удастся что-то кардинально изменить, тем более, пока Соколов и Ахромеев находятся в Афганистане. И все же будем искать.

Тут надобно сказать несколько слов о рейдовой войне.

Соколов и Ахромеев, координировавшие на начальном этапе боевые действия советской и афганской армий, определили для борьбы с противником стратегию и тактику, получившие название рейдовой войны. («Рейд» трактуется словарем Ожегова как «набег подвижных военных сил в тыл противника».)

Группировки моджахедов действовали тогда разрозненно по всем провинциям. Численность каждой колебалась от ста-двухсот человек до пятисот-шестисот. Для борьбы с ними выдвигались в рейды усиленные мотострелковые, пехотные батальоны с танками и артиллерией при поддержке авиации. Иногда в рейде участвовали целые мотострелковые части. И успех таким образом, конечно, достигался.

Как заметил во время одного из очередных рабочих заседаний Черемных, наши рейды в Афганистане напоминали магазинную войну во Франции и Голландии в начале семнадцатого века, когда одна из сторон, организовав надежную охрану своих баз (магазинов), посредством широкого маневра наносила удары по противнику в хорошо разведанных местах.

Однако Бруниниекс находил другую аналогию — с войной, которую вела Россия на Кавказе в прошлом веке. Начальник Главного штаба Кавказской армии генерал Д. А. Милютин в 56-59-х годах, говорил Илмар, действовал тогда «вполнэ успэшно»…

— Хорош успех! — возразил Черемных, — почти в течение полувека пришлось завоевывать Кавказ.

Проводя рейдовую войну, оставляя в аулах и городах дней на десять-пятнадцать советские гарнизоны, мы показывали афганскому руководству, что делаем все возможное и невозможное для укрепления его власти.

Но с течением времени пешаварские вожди сумели объединить группировки сопротивления под своим единым командованием, наладили отличную разведку и связь, научились заранее узнавать о наших планах и потому неожиданно и эффективно бороться с нами.

Более того, когда советские войска, установившие в результате рейда «народно-демократическую власть» в том или ином селении покидали его, очень скоро эта самая власть, как я уже сказал, сама сматывалась или ее просто уничтожали — моджахеды или само население.

Что мы могли сделать? Рассредоточить по гарнизонам наше 120-тысячное войско и таким образом открыто установить оккупационный режим? Или выбрать иной более эффективный подход?