Правда о штрафбатах — 2 - [13]
Подполковник запаса, Герой Советского Союза З.М. Буниятов в мае 1941 г. окончил Бакинское пехотное училище им. Г.К. Орджоникидзе, получил назначение в г. Бендеры, где встретил начало войны. В январе 1945 г. командир дивизии предложил ему возглавить штрафную роту. Правда, в книге «Герои Советского Союза» отмечается, что Буниятов командовал 123-й отдельной стрелковой ротой в 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.
Приведем еще ряд воспоминаний участников войны о том, при каких обстоятельствах они получали назначение в постоянный состав штрафных батальонов и рот.
Е.А. Гольбрайх: «В штрафную роту я попросился сам. Солдат, как, впрочем, и офицер, на войне своей судьбы не выбирает: куда пошлют, туда и пойдешь. Но при назначении на должность в штрафную роту формально требовалось согласие…»[51]
И.Н. Третьяков: «Я командовал ротой в учебном батальоне, когда меня вызвали к командующему 13-й армией генералу Н.П. Пухову. Было это в ноябре 1942 года. Когда командарм сказал, что я назначаюсь командиром ОШР, у меня невольно вырвалось: «В чем я провинился?» (О штрафротах мы слышали уже раньше.) Генерал ответил: «Если бы вы провинились, вас бы не командиром назначили, а послали рядовым». Потом начал говорить, что, мол, вы вторую войну размениваете (я участвовал в 1939 году в боях на Халхин-Голе), недавно закончили училище и вы — коммунист…»[52]
А.В. Беляев: «На фронте я с сентября 1941 года, — вспоминал он. — К концу Московской битвы стал начальником штаба стрелкового батальона. Ранили. Из госпиталя попал на курсы командного состава Западного фронта в Подольск. А оттуда по распоряжению Военного совета фронта был назначен помощником начальника штаба 16-го ОШБ по оперативной работе и воевал в его составе до марта 1945 года. Знаю, что в постоянный состав в основном попадали боевые, опытные офицеры. Например, вторым (не нашим) ОШБ на Западном, затем 3-м Белорусском фронте командовал полковник Яков Ефимов, бывший начальник политотдела 29-й гвардейской стрелковой дивизии. У нас тоже были сплошь прошедшие бои командиры… Командиры взводов нередко назначались и из числа искупивших вину штрафников: наиболее подготовленные в боевом отношении, имеющие опыт проведения политико-воспитательной работы, поддержания дисциплины, воинского порядка и надежные в моральном плане».[53]
Н.И. Смирнов: «В резерв армии (47-я армия. — Сост.) приехал капитан Князев — командир штрафной роты — и сказал, что ему срочно нужны четыре добровольца. Я, как и многие другие молодые офицеры, тогда ничего об этом не слышал. Он рассказал, чем нам придется заниматься и с каким контингентом работать. Задачи определил так: прорыв обороны, разведка боем, вылазки ночью за «языками». Я как настоящий комсомолец рвался на фронт и особенно не задумывался, куда именно попаду. Просто махнул рукой и согласился. Вот так и получилось — можно сказать, на себя я тогда рукой махнул. Как только приехали на место, под мое командование выделили первый взвод, а уже потом, когда погиб командир, я принял командование ротой на себя».[54]
В Положениях о штрафных батальонах и ротах говорилось, что всему постоянному составу срок выслуги в званиях, по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии, сокращается наполовину, а каждый месяц службы в штрафных формированиях засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев. Снова воспользуемся воспоминаниями фронтовиков.
И.Н. Третьяков: «Какие льготы были у меня, как командира штрафной роты: а) оклад 1100 рублей, 5 % выслуги, 20 % полевых — всего 1375 руб. Командир же обычной стрелковой роты получал 750 руб.; б) за один год и три с половиной месяца дважды повышали в звании; в) где было побольше огонька, там приходилось воевать».[55]
А.В. Беляев: «Описать все, что пришлось пережить, нет возможности, нужно было побыть там самому. Достаточно сказать, что в 23 года я стал седым. Правда, за год и 7 месяцев мне присвоили звания капитан и майор. Стимулом для нас, офицеров постоянного состава штрафных частей, которые шли в бой вместе с теми, кто кровью искупал свою вину перед Родиной, был и двойной оклад, который мы, как правило, отдавали в Фонд обороны».[56]
П.Д. Бараболя: «Не были забыты будто бы и офицеры, командовавшие подразделениями штрафников. Месяц службы им засчитывался за полгода. Были предусмотрены досрочное присвоение званий, щедрые награды, особый паек и другое в том же духе. В основном же многие посулы оставались на бумаге. «Специальный паек», например, запомнился промерзшими консервами и ежедневным гороховым супом (до сих пор к этому уважаемому блюду у меня сохранилось стойкое отвращение)…».[57]
О переменном составе штрафных формирований участники войны также высказывают различные мнения.
И.И. Рощин вспоминал, что в большинстве своем штрафники действительно совершили воинские преступления — дезертировали во время боя или струсили в ответственный момент. Однажды в штрафную роту привезли моряков из Поти, человек тридцать, которые, вернувшись из очередного похода, пошли в увольнение на берег. Здесь они помянули погибших товарищей, и очень не понравились им рыночные торговцы — здоровые мужики, место которых в трудный для Родины час, конечно, не за прилавком, а на фронте. Ну, моряки и объяснили им это на деле, за что угодили под трибунал — с подачи местных властей.
