Правда, мы будем всегда? - [16]

– Нет, – сказал Медвежонок. – Ты!

– Почему я? – удивился Ослик. – У тебя клыки, ты будешь грызть врага. . .

– И у тебя уши: ты услышишь, когда он придет.

– Кто?

– Волк.

– Но ведь тогда надо будет бежать, – сказал Ослик.

– Что ты! Как раз тогда начнется война, и мы пойдем в атаку.

– Куда?

– В атаку. «Ура!» «Вперед!» В атаку.

– А-а-а… – сказал Ослик и присел на пенек. У него очень болели уши, связанные под подбородком.

– А почему вперед? – подумав, спросил он. – Разве нельзя сбоку?

– Сбоку – лучше, но вперед – вернее!

– И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.

– Правильно, – сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.

– А он укусит тебя, – продолжал Ослик, – а я его снова ударю ногой…

– Нет. Укусит он тебя. А я его убью.

– Но если он меня укусит, он тоже меня убьет.

– Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрешь.

– Но я не хочу умирать! – сказал Ослик.

– Волк тоже не хочет, – сказал Медвежонок и сел.

– Ты думаешь? – Ну конечно! Давай спать.

Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: «Если они налетят на меня спереди – я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку, то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка ляг– ну. А лучше бы укусить их обоих сразу?»

Он уснул под елкой в десяти шагах от лесной опушки…

Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.

– Волк спит под елкой, – сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу.

– А о чем он думает?

– Ни о чем, он спит.

– А-а-а… – сказал Медвежонок. – Тогда нападем на него сзади.

В это время Волк проснулся и подумал: «Вот я сплю, а на меня могут напасть сзади».

И повернулся к елке хвостом.

– Спит? – спросил Медвежонок.

Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.

«Медвежонок укусит его, а я стукну по голове, – твердил Ослик. – Медвежонок укусит, а я стукну».

– Я укушу, – шепнул Медвежонок, – а ты стукнешь!

– Угу!

И они бок о бок подошли к Волку.

– Давай! – шепнул Ослик.

– Ты первый, ты должен его оглушить.

– Зачем? Он и так спит.

– Но он проснется, когда я его укушу.

– Вот тогда я его и стукну.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Ты главный – ты должен первый.

Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.

– Ну вот и убили, – сказал Ослик.

– Действительно…

– А зачем?..

– Если б не мы его, так он бы нас!

– Ты думаешь?

– Ну конечно, – сказал Медвежонок, – он бы непременно нас съел.

– А если б не съел?

– А что бы он с тобой делал?

– Не знаю– сказал Ослик.

Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесная роса лизала им ноги.

«А Волк лежит под елкой, – думал Ослик, – совсем убитый».

– Зачем? – сказал он. – Лучше бы сидеть дома.

– Ты же на войне, – сказал Медвежонок…

СТАРИННАЯ ФРАНЦУЗКАЯ ПЕСЕНКА

Лесная поляна, как парным молоком, была до краев залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.

Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.

Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.

«Ля-ля! Ля-ля!» – мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.

Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.

«Как это было давно, – думал Филин. – Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла…»

«Играй, играй, свирель! – думал Филин. – Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья… И потом – все равно придет другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке».

Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший полторы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.

«И кто их тянет за уши? – снова подумал о зайцах Филин. – Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать – репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины?..»

«Ля-ля! Лю-лю!» – пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.

«Однако, – думал Филин, – этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее торчат одни его уши. Знать…»

Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.

Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.

«Ля-ля! Ля-ля!»

«Пи-пи-пи-пи!»

«Бам-бам!» – пели свирели и скрипки и бил барабан.

И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.

КАК ОСЛИК ШИЛ ШУБУ

Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.

«Это будет чудесная шуба, – думал он, – теплая и пушистая. Она должна быть легкой, но обязательно с четырьмя карманами: в карманах я буду греть копыта. Воротник должен быть широкий, как шаль: я буду заправлять за него уши. Когда у меня будет шуба, я войду в лес, и никто меня не узнает. «Кто это, – крикнет Ворона, – такой лохматый?» – «Это Изюбрь!» – скажет Белка. «Это ПТИ-ПТИ-АУРАНГ!» – скажет Филин. «Это мой друг Ослик!» – крикнет Медвежонок, и засмеется, и весь покувыркается в снегу, и тоже станет непохожим; а я его назову УУР-РУ-ОНГОМ, и все не поверят, кроме нас с ним…