Правда и вымысел о второй мировой войне - [57]

Подробности закулисной деятельности английской разведки, проходившей не без ведома Форин оффиса, остаются неизвестными. В официальных изданиях о ней вообще не упоминают. Однако даже то, что стало известно, показывает, что Чемберлен придавал немалое значение контактам с агентами военной оппозиции. С помощью генеральского путча против Гитлера он был не прочь изменить ход событий. Устранение одиозных фигур в нацистском руководстве, прежде всего Гитлера, должно было облегчить "мирный" сговор с Германией. Одновременно разыгрывалась и запасная партия - через де Роппа поддерживался контакт с официальным Берлином. Не в этом ли надо искать один из ответов на вопрос о причинах пассивности Лондона, причинах "странной войны"?

Надо сказать, что Гитлер учитывал настроения Лондона. Первый раз, в начале октября 1939 года, а затем через посредство заместителя государственного секретаря США С. Уэллеса в феврале - марте 1940 года он пытался добиться признания своего господства в Европе. Эти попытки потерпели неудачу во многом потому, что в Лондоне и Париже поняли, что такой мир, а по сути дела лишь перемирие, не может быть приемлем.

Сама стратегия западных держав, вернее ее почти полное отсутствие, лишний раз подтверждает, что "странная война" - явление далеко не случайное. В большой политической игре, которая велась Лондоном и Парижем, судьбы малых народов и государств, как это наглядно видно на примерах Чехословакии и Польши, служили лишь разменной монетой.

Характерно, что английские историки предпочитают не вспоминать, что уже летом 1939 года, еще до начала военных переговоров в Москве, правительства Англии и Франции отказались от подготовки каких-либо наступательных операций против Германии. "Я познакомился с французскими планами,- записал 11 июля 1939г. в своем дневнике генерал Е. Айронсайд, назначенный с началом войны начальником английского генерального штаба,- и единственным, что утешает, является то, что в них нет ничего опрометчивого относительно наступления против линии Зигфрида... Французы считают, что Гитлер сначала пойдет на Восток". Еще через несколько дней, обсуждая возможный ход военных действий в Европе, Айронсайд и военный министр Англии Хор-Белиша пришли к выводу, что западные державы ничем не смогут помочь, если Германия нападет на Польшу. "Мы считаем,- писал об этом генерал,- что поляки будут разбиты и немцы подчинят Румынию и Черное море. Мы не сможем абсолютно ничего сделать, чтобы остановить их" [9].

"Дневники Айронсайда", опубликованные в 1963 году, подтвердили вывод, который вытекал из материалов второго тома "Большой стратегии": задолго до начала войны Англия и Франция определили свою стратегию как чисто оборонительную; судьба Польши была заранее списана со счета. Выходит, что, подписывая 25 августа 1939г. англо-польский договор о взаимопомощи, правительство Чемберлена действовало цинично и фарисейски; для него было ясно, что никакой помощи Польше оказано не будет. Договор был пустой бумажкой, предназначенной для обмана общественного мнения.

Но, может быть, когда война началась, Лондон и Париж выработали "большую стратегию" разгрома гитлеровской Германии? Ничуть не бывало. "У нас вообще нет военной политики,- не без сожаления писал в дневнике 28 декабря 1939г. Айронсайд. - Не существует каких-либо комбинированных планов использования флота, армии, авиации. Хотя военный кабинет претендует на разработку комбинированной стратегии, планы им еще не составлены" [10].

Таким образом, английская стратегия являлась стратегией глухой обороны, выжидания. Упор делался на "экономическое воздействие", которым, конечно, выиграть войну было нельзя. "Англия..,- справедливо заключает советский военный историк Л. М. Проэктор,- усматривала до поры до времени в лице Германии опасного промышленного и торгового конкурента, которого необходимо ослабить. Одновременно господствующие круги Англии надеялись, что французских армий и британского флота достаточно, чтобы обеспечить безопасность своего острова" Добавим, что в этой обстановке они ждали "крушения внутреннего фронта", удобного момента для сговора с Германией.

Странная тишина царила на франко-германской границе, "линии Мажино". За первые четыре месяца войны, отмечает Э. Холт, англичане потеряли во Франции лишь 15 человек. По словам А. Тейлора, первый английский солдат был убит 13 декабря 1939г. Но, может быть, в воздухе, наконец, разгорелась борьба? Нет. Ни английская, ни французская авиация даже не пытались бомбить военные и промышленные объекты Германии. Вплоть до 9 мая 1940г., когда началось немецкое вторжение в Голландию и Бельгию, для налетов на объекты Рура требовалось, например, специальное разрешение кабинета. И только после 14 мая, когда люфтваффе подвергла варварской бомбардировке беззащитный Роттердам, запрет был снят [12].

Общую обстановку, сложившуюся к весне 1940 года, неплохо передает Б. Монтгомери, в то время командир второго корпуса английских экспедиционных сил во Франции. Он пишет: "Франция и Англия бездействовали, пока германские армии продвигались на запад, несомненно для того, чтобы атаковать нас. Затем мы терпеливо ждали, когда на нас нападут, и в течение всего этого времени лишь изредка бомбили Германию листовками". "Если это и была война,- заключает Монтгомери,- то я не могу ее понять" [13].