Правда и неправда о семье Ульяновых - [53]

 «В общем, ссылка прошла неплохо. Это были годы серьезной учебы. В феврале 1900г., когда кончился срок ссылки Владимира Ильича, мы двинулись в Россию». Позже в воспоминаниях об этом времени Надежда написала: «Так живо встают перед глазами те времена первобытной цельности, радостности существования. Все какое-то первобытное - природа, щавель, грибы, охота, коньки, тесный близкий круг товарищей-друзей, совместные прогулки, пение, совместное какое-то веселье».

 «Мы ведь молодожены были — и это скрашивало это ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти. Мещанства мы терпеть не могли, и обывательщины не было в нашей жизни. Мы встретились с Ильичом уже как сложившиеся революционные марксисты — это наложило печать на нашу совместную жизнь и работу

 Все, кто встречал Крупскую в Шушенском, в один голос восхваляли ее красоту, а революционер Лепешинский говорил, что от ее очарования у всех дух захватывало. В нее  влюблялись все ссыльные мужчины. В двадцати верстах от Шушенского жил и работал на сахарном заводе ссыльный революционер Виктор Константинович Курнатовский. Ульяновы однажды выбрались к нему в гости, когда уже замерзли реки и выпал снег. Курнатовский работал тяжело, по двенадцать часов в сутки.  Красоты Курнатовский был необычайной, а увидев Надежду, он, живший в одиночестве, тоже разволновался. В Шушенском случилось то, о чем стеснялась и мечтать скромная Надя, — в ней проснулась  женщина, она наслаждалась всем сразу: и природой, и любовью, и духовным общением со своим идолом, и тем, что среди многих ссыльных поселенцев она была самая привлекательная женщина, и не было ей конкуренток во всем Шушенском.

 В воспоминаниях Надежды Константиновны обнаружен небольшой рассказ о том, как они прогуливались вдвоем: «Курнатовский показывал мне сахарный завод недалеко от Шушенского. Но путь туда был не близкий. Во время пути мы шли через лес и поле. Тогда было зелено вокруг – красота». Молчаливая, задумчивая супруга Ильича вдруг превратилась в веселую, остроумную женщину. «Вы, Надюша, по отчеству Константиновна, и я Константинович! – хитро говорил ей Курнатовский. – Можно подумать, что мы брат и сестра». Она улыбалась ему, и запоминала всякие несущественные мелочи, отдельные его фразы, вроде бы незначительные. Почему-то они врезались в ее память, и она во всех воспоминаниях потом их упоминала: «когда они шли с Курнатовским мимо сахарного завода, где он служил,  навстречу — две девочки, одна постарше, другая маленькая. Старшая несет пустое ведро, младшая — со свеклой». Именно тогда она стала  настоящей красавицей — щеки горели, тоненькая фигурка и скромные, но петербургские платья вызывали восторженные взгляды деревенских девушек. Косу длинную, пушистую она распускала из женского кокетства, чтобы все видели, какая она хорошая, какая молодая, хоть и тридцати лет. «

 Когда Ленину докладывали об этом, и даже сестра Анна писала по этому поводу возмущенное письмо, он отмахивался: «Не время, Аннушка, заниматься всякими сплетнями. Перед нами сейчас стоят грандиозные задачи революционного характера, а ты ко мне с какими-то бабскими разговорами». В 1906-м Курнатовского  приговорили к пожизненной каторге, он бежал в Японию, потом в Австралию. Тяжело больной приехал в Париж. Во Франции Крупская «заходила к нему несколько раз, приносила газеты, долго разговаривала с ним по душам». Ее возлюбленный умер там в 1912 г.

 6 февраля 1900г. Надежда вместе с матерью и мужем приехали в Уфу. Хотя этот город значился в числе городов, запрещенных для проживания Ульянова, он все-таки остановился здесь, чтобы помочь Надежде устроиться в незнакомом месте.  7 февраля Крупская предъявила в полицию проходное свидетельство; сразу же за ней был учрежден гласный надзор полиции. Товарищи помогли найти ей  удобную квартиру. В Уфе Надежда Константиновна с мамой жили на углу Тюремной и Жандармской улиц.  «Квартира у нас теперь очень хорошая, даже с фортепиано».

 В связи с запрещением проживать в столичных, университетских городах и крупных рабочих центрах Владимир Ильич выбирал Псков для проживания  и наиболее удобный для связи с Петербургом. Через пару дней Владимир Ильич покинул Уфу.

 Идея издания своей партийной газеты захватила Владимира Ильича. В незапрещенные для проживания  города он въезжал легально и устанавливал связи   с местными социал-демократами, убеждая оказать  поддержку новой газете. Нелегально Владимир  останавливался у своих родных в Москве и Петербурге, встретился с приехавшей в Россию В. И. Засулич.  Совещания, по поводу издания партийной газеты были проведены в Риге, Смоленске, Нижнем Новгороде, Самаре, Сызране. Все были согласны, что такая газета должна издаваться за границей, - в России ее выпускать было невозможно из-за полицейских преследований.

 На имя псковского губернатора Владимир  подал прошение о выдаче ему загранпаспорта. Однако боялся, что из-за его деятельности и неблагонадежности паспорт не выдадут. Как вспоминал Н. Н. Ленин-младший, Крупская обратилась с просьбой о помощи к О. Н. Лениной, которая работала в Смоленской вечерней школе для рабочих вместе  с Крупской и поддерживала с ней хорошие отношения. «Именно к Ольге Николаевне, — рассказывал Н.Н.Ленин-младший, — обратилась за помощью Надежда Константиновна, когда возникло подозрение, что власти откажут в выдаче паспорта В.И. для поездки за границу. Та в свою очередь — к братьям. Они воспользовались паспортом тяжело больного отца, Н.Е. Ленина, изменив дату рождения». В конце апреля 1900 г., находясь в командировке в Пскове, С. Н. Ленин передал паспорт В. И. Ульянову. Но неизвестно, по какому документу выехал Ильич, потому что 5 мая 1900 г. он получил в канцелярии псковского губернатора загранпаспорт на свое имя. Впервые публично В. И. Ульянов применил псевдоним «Н. Ленин» в период между 22 мая и 1 июня 1901 г. в письме в редакцию газеты «Искра». Но настоящая известность для псевдонима наступила в декабре 1901 г., когда в журнале «Заря» № 2—3 была опубликована статья Владимира  Ильича «Г. г. критики в аграрном вопросе. Очерк первый» за подписью «Н. Ленин». По просьбе владельца типографии, печатавшей журнал «Заря», он предъявил ему паспорт на имя Н. Е. Ленина.