Правда и ложь в истории великих открытий - [92]

В это время Флеминга можно сравнить с собакой на сене. Неужели, не сумев преодолеть трудности самостоятельно, он не хотел облегчить путь другим? Как бы там ни было, но к 1935 году он стал убежденным сторонником комбинированного использования вакцин и сульфаниламидов при лечении инфекционных заболеваний. Когда Флори и его оксфордская команда стали публиковать интригующие результаты о полезности пенициллина, он продолжал читать лекции, в которых рекомендовал свой комплексный подход, а когда его помощь была бы очень кстати для организации крупномасштабного производства пенициллина, он проявил полную пассивность. В августе 1941 года группа Флори, доказав, что пенициллин имеет огромный клинический потенциал, билась из последних сил, чтобы убедить крупные фармакологические компании начать массовое производство препарата. Компании «Wellcome», «Boots», ICI и Листеровский институт, уже и так участвовавшие в военных разработках, должны были выделить огромные деньги на производство пенициллина, однако они не торопились это делать[11].

Стал ли Флеминг в этот момент отстаивать свое детище? Конечно нет. Похоже, что он не понимал всей важности им же сделанного открытия до тех пор, пока не вылечил пенициллином друга своей семьи.

Рассуждая о том, почему Флеминг не испытал пенициллин на подопытных животных, сотрудник Флори Эрнст Чейн смело заявил, что проведение таких опытов просто не пришло ему в голову. Это вполне понятное замечание, прозвучавшее из уст человека, который как никто понимал, что Флеминг незаконно присвоил себе лавры открывателя пенициллина. Однако с ним вряд ли можно согласиться. Эта правда — если бы группа, работавшая в больнице Святой Марии, использовала имевшийся у нее в начале 1929 года пенициллин для защиты мышей от заражения бактериями, она могла бы до конца разработать это чудо-лекарство. Однако они увидели, что пенициллин очень быстро теряет свои полезные свойства, и изменили направление своих поисков идеального антисептика, решив, что опыты с инфицированными животными будут бессмысленной тратой времени и средств.

Если бы им повезло, то Флеминг, Крэддок или Ридли могли бы сделать еще один шаг вперед, но на сей раз удача им изменила. В результате к лету 1929 года у Флеминга не было никаких оснований полагать, что пенициллин намного более эффективен, чем все антисептики, имевшиеся тогда в распоряжении клиницистов. Более того, к 1935 году он уже был уверен, что с появлением сульфаниламидов именно они будут доминировать в клинической бактериологии. Таким образом, нежелание Флеминга организовывать биохимические исследования или заручиться поддержкой врачей больницы Святой Марии объясняется его неверием в будущее пенициллина, а не излишней скромностью, как это пытаются представить его биографы.

«ВЕЛИКИЙ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ»

В 1942–1945 годах Флеминг стал одним из самых известных людей в мире. Его воспринимали как скромного, непритязательного, проницательного и блестящего ученого. Неудивительно, что оксфордская группа, которая в действительности разработала пенициллин и доказала его терапевтическую ценность, ощущала себя обделенной. Флеминг ни разу не выразил благодарность Флори и его сотрудникам, а средства массовой информации сделали все что нужно, дабы представить его как спасителя человечества. Их задача облегчалось еще и тем, что группа Флори категорически отказывалась встречаться с репортерами.

Однако, как подозревал Флори, восхождение Флеминга на олимп славы не могло обойтись без каких-нибудь закулисных махинаций. Первое сообщение об открытии чудо-лекарства появилось в августе 1942 года в газете «Таймс» за подписью Алмрота Райта. Его письмо было лишь частью более широкой кампании, срежиссированной не кем иным, как главой больницы Святой Марии лордом Мораном, тесно связанным с Уинстоном Черчиллем и рядом газетных баронов. Существование больницы Святой Марии зависело от благотворительных взносов, поэтому вполне понятно, что ее руководители решили использовать Флеминга для поднятия авторитета госпиталя.

Сыграло роль и то, что в это время, особенно после безрадостного отступления при Дюнкерке, британское общество остро нуждалось в позитивных новостях, а потому британская пропаганда не замедлила включиться в дело. Пока английские войска не совершали особенных подвигов в Северной Африке, Британия обрела национального героя у себя дома. С помощью известного газетного магната лорда Бивербрука Флеминг с большим удовольствием превратился в национальную икону. Понятное дело — лучше сделать героем Великобритании шотландца, нежели родившегося в Австралии Флори. Единственным утешением для тех, для кого истина не является пустым звуком, стало то, что Нобелевскую премию по медицине вручили все-таки не только Флемингу, но и Говарду Флори и Эрнсту Чейну.

Обычно слава бывает трех видов: полученная по рождению, заработанная или завоеванная. В случае Александра Флеминга все получилось иначе — перед нами человек, который сначала упустил славу, а потом отнял ее у тех, кто ее больше заслуживал.

Глава 13 «Приманка Сатаны»

Симпсон упорно использовал хлороформ для обезболивания при родах, несмотря на протесты акушеров и священников. В 1847 году он был назначен одним из королевских врачей Шотландии, а в 1866 году стал баронетом.