Правда и ложь в истории великих открытий - [88]

Однако если бы награды распределялись по справедливости, Флеминг вряд ли попал бы в «короткий список» номинантов. На первый взгляд такое заявление может показаться необоснованным, но имеется несколько причин, которые его объясняют. Во-первых, не стоит забывать то, что сделала оксфордская группа под руководством Флори. Между 1938 и 1941 годами этим ученым удалось получить достаточно пенициллина для проведения очень успешных испытаний лекарства на человеке. Затем, работая круглыми сутками, они настолько усовершенствовали технологию получения пенициллина, что теперь его можно было получать в объемах, требуемых для войны. Без какой-либо помощи со стороны Александра Флеминга (один из членов группы даже считал, что Флеминга нет в живых) они проделали всю необходимую работу — от научного открытия до пуска лекарства в массовое производство, потратив на это всего три года! Вот что можно рассказать о 15 годах, практически выпавших из легенды.

Флеминг вступил в контакт с группой Флори только один раз, в 1941 году, сразу после публикации впечатляющих клинических результатов в журнале «Ланцет». Затем, заявив, как Марк Твен, что слухи о его смерти слишком преувеличены, Флеминг отправился на вокзал Паддингтон, чтобы сесть в поезд, идущий в Оксфорд. Явившись почти незваным в оксфордскую лабораторию Флори утром одного из понедельников, он пожал Флори руку и с театральным безразличием заметил: «Я приехал, чтобы посмотреть, что вы тут делаете с моим старым добрым пенициллином». Похоже, эту фразу Флеминг репетировал с тех самых пор, как прочел об успехах оксфордцев. Таким образом он столбил себе участок. Однако если он думал, что команда Флори сразу ему уступит, то глубоко заблуждался. После многих лет интенсивного труда и преодоления трудностей команда Флори давно считала «сок» этой плесени своим. Тем не менее визит Флеминга прошел гладко, и при этом никто не подозревал, какие неприятности их ждут впереди.

Вскоре после приезда Флеминга «Британский медицинский журнал» (British Medical Journal) опубликовал редакционную статью о пенициллине, в которой, обозначив первоначальное открытие Флеминга, авторы утверждали, что истинный клинический потенциал плесени впервые был понят командой Флори. Флеминг был взбешен. Он тут же подготовил опровержение, где цитировал свои статьи, настаивая на том, что всегда верил в медицинское будущее пенициллина. Так, например, он приводил цитату из статьи, опубликованной в «Британском стоматологическом журнале» (British Dental Journal) в 1931 году: «Вполне вероятно, что пенициллин или аналогичные природные вещества будут использоваться для лечения септических ран». Завершая письмо, Флеминг писал, что оксфордская группа имеет большие достижения, и они «позволили провести клинические испытания, являющиеся еще одним обоснованием предложений, которые я сделал как минимум десять лет назад». Так выглядит общепринятая картина тех событий. Остается лишь ответить на вопрос: а как было на самом деле?

«ВРЕМЯ НЕУДАЧ И ОДИНОЧЕСТВА»

Представить вклад Флеминга без излишнего пафоса нужно не только для того, чтобы отдать должное команде Флори. Другой причиной является факт, ставший камнем преткновения для многих биографов Флеминга. Многие соглашались с мнением своего героя о том, что исследования Флори были естественным продолжением работы, которую Флеминг вел с 1928 по 1929 год в больнице Святой Марии. Стоя на такой позиции, требовалось как-то объяснить два очень неудобных факта.

Во-первых, вместо того чтобы с энтузиазмом продолжить работу над случайным открытием, сделанным в 1929 году, Флеминг почему-то вообще прекратил исследования пенициллина всего через несколько месяцев после своего первого озарения. Странно и то, что Александр Флеминг никогда не проверял эффективность пенициллина на животных, зараженных болезнетворными бактериями. Если врач-исследователь думает, что некое соединение может оказаться полезным для медицины, он наверняка введет его животному, а затем заразит его микробами. Когда животные в достаточном количестве начинают выздоравливать, опыты переносят на людей. То, что Флеминг не проводил такие опыты, а группа Флори проводила, хотя они знали не больше, чем сам Флеминг в 1929 году, имеет первостепенное значение. Да, Флеминг случайно натолкнулся на чрезвычайно полезную плесень, но значение этого акта нельзя сравнивать с полным осознанием ее терапевтического потенциала. Более того, то, что он не проводил опыты с животными, говорит как раз об обратном.

Как его биографы сумели обойти этот факт? Из их рассказа непонятно, какие такие очень большие трудности вставали перед Флемингом в течение целых 12 лет — с 1929 по 1941 год, помешавшие ему сделать следующие шаги в исследовании пенициллина. Такие заголовки глав, как «Зло ожидания» (Лоренц Людовичи) и «Годы неудач и одиночества» (Стенли Хьюз), говорят о попытках представить эти годы как время неустанных трудов по созданию чуда-лекарства, сопровождавшихся техническими неудачами, непониманием и обструкционизмом. Часто пишут о том, что Флеминг был отстранен от последующей разработки пенициллина из-за своей природной скромности и застенчивости. Даже осознавая, что он открыл нечто очень важное, Флеминг не сумел продолжить выполнение своей гуманной миссии, поскольку никто его морально не поддержал. Однако это совершенно неверно. В 1930–1940-х годах Флеминг опубликовал 27 статей различной величины, в которых легко мог бы указать на большой терапевтический потенциал пенициллина, если считал бы необходимым. Однако на самом деле он лишь слегка касался этого вопроса. В прочитанной им в 1931 году лекции под названием «Внутривенное введение бактерицидов» он даже не упомянул о пенициллине, а не то что пообещал ему великое будущее в лечении инфекционных заболеваний.