Правда и ложь в истории великих открытий - [82]

Однако спустя некоторое время стало появляться все больше неприятных для Беста свидетельств. Он часто заявлял, что Маклеод за все время их работы ни разу не дал дельного совета, но в 1957 году в своих же собственных статьях стал это опровергать. Помогая Фисби писать его, Беста, биографию, он обнаружил в своем архиве записи 1922 года, которые доказывали, что несколько процедур по очищению экстракта были выполнены «только благодаря советам доктора Маклеода». Именно ему принадлежала идея использовать для фильтрации спирт. Фисби уговорил Беста на неполную публикацию этого документа, при этом опускалось все, что говорило о неприглядном поведении Беста.

А он, несмотря ни на что, продолжал использовать публичную трибуну для дискредитации Маклеода и Коллипа. Им по-прежнему вменялась кража его идей и его славы. «Как жаль, что я тогда не был канадцем, приближающимся к пенсионному возрасту!» — однажды всплакнул он.

ОТКРЫТИЕ ЗАДНИМ ЧИСЛОМ

Бест всегда утверждал, что испытание лекарства на Леонарде Томпсоне явилось огромным триумфом, однако в 40–50-е годы прошлого века он заявлял, что действительное открытие инсулина состоялось раньше, когда он и Бантинг работали с собаками, которым ампутировали поджелудочную железу. Такая версия событий была подтверждена в 1957 году, когда Бест прочел лекцию в Лондоне. В ней он распространялся о «семи месяцах слаженной работы с Фредом Бантингом» в 1921 году; о том, что это было «время, которое мы оба воспринимали как Открытие Инсулина». Свою речь он закончил следующей фразой: «Картина тех дней, которую я попытался вам нарисовать, навсегда останется в вашей памяти». В этих словах звучали странные нотки мольбы.

Как Бест и предполагал, многие ушли с ощущением, что ему не досталась Нобелевская премия только из-за происков зловредных коллег. Поскольку в живых уже давно не было ни Бантинга, ни Маклеода, которые могли бы ему возразить, в зале никто не возмутился такой явной несправедливостью. Как показывает статья из энциклопедии, приведенная в начале главы, тогда считалось общепринятым, что инсулин был открыт в 1921 году, а Маклеод и Коллип лишь улучшили то, что уже существовало. В той ситуации, когда не имелось доступа ко многим документам, единственную угрозу для Беста представлял Коллип, но он решил отмолчаться.

Удивительное дело — Бест, отнюдь не уверенный в том, что Коллип будет продолжать молчать, словно старался вывести его из себя. Однако Коллип не изменил себе и промолчал до самой своей смерти в 1965 году. После него даже не осталось конверта с надписью «Вскрыть после моей смерти», и у богини возмездия так и не появилось доказательств. Долгие годы слушая эту чушь, Коллип лишь говорил друзьям, что когда-нибудь обязательно всплывут оригиналы лабораторных записей, и все станет на свои места. Действительно, благодаря Майклу Блиссу это случилось. А Бест — всю свою жизнь он использовал любую возможность и власть, чтобы эти свидетельства не заговорили. По всей вероятности, после смерти Бантинга история открытия инсулина имела лишь один основной источник по имени Чарльз Бест. Редко кому удавалось оказаться в такой ситуации, когда никто не мешает воздавать хвалу самому себе. Еще меньше было в истории людей, которые сумели так себя возвеличить.

ПОВОРОТ СЮЖЕТА

Однако в этой истории есть поворот, способный украсить любой роман Ги де Мопассана. Когда умер Коллип, Бест в своем рвении перешел все границы, чем отвратил от себя многих друзей. Книга Фисби в нескольких местах настолько раздосадовала сэра Генри Дойла, что он вместе с другими учеными предложил очистить ее от ложной информации. Казалось бы, зная, как он исказил историю, Бест до конца своих дней (а ему оставалось прожить еще десять лет, он умер в 1978 году) должен был бы поступать с большой осмотрительностью, но… Он вечно раздражал всех тем, что писал статью за статьей, обвиняя некогда знаменитых физиологов во всевозможных происках, самообмане и излишнем эгоизме. Теперь мы понимаем, что это превратилось в какой-то мере в смысл его жизни. Однако в конце концов он попался в силки, которые расставил себе сам.

В начале 70-х годов прошлого века румынский физиолог Ион Павел приступил к проверке давнишнего утверждения о том, что его соотечественник Николаи Константин Паулеску значительно опередил торонтскую группу. Обнаруженные Павелом свидетельства убедительно показывают, что в 10–20-е годы Паулеску работал над диабетом и выделением инсулина. Более того, он опубликовал результаты своих опытов, включая удаление поджелудочной железы у собак, до 1921 года, когда появилась статья Бантинга и Беста. Если мы предположим, что реальный успех торонтской группы заключался в применении инсулина для лечения пациентов, то работа Паулеску вряд ли может повредить репутации канадцев. Получается, что, Бест зря потратил целых 25 лет на то, чтобы доказать свой и Бантинга приоритет в открытии инсулина в результате опытов над собаками. Однако, если основой открытия считать возможность контролировать уровень сахара в крови, то приоритет Паулеску трудно отрицать.

Это ужасная ирония судьбы, с которой Чарльз Бест столкнулся под конец жизни. Все хитрости, на которые он пускался, чтобы переписать историю открытия инсулина, в конце концов ударили по нему. И не потому, что его претензии относительно 1921 и 1922 годов широко обсуждались, а совсем по иным причинам. Бест так долго старался привлечь всеобщее внимание к опытам над собаками, что многие искренне стали верить в то, что тогда инсулин и был открыт. Однако, как мы видели, это было серьезным искажением реальных обстоятельств, предпринятым для того, чтобы отвлечь внимание от действительно удачных клинических испытаний и, следовательно, от важнейшей роли Коллипа. Эта неприглядная стратегия теперь породила две проблемы. Мало того что статья Бантинга и Беста вышла позже, чем работа Паулеску, но и плохо организованные опыты канадцев над собаками не дали убедительных результатов. Поэтому, выставляя на первый план свои и Бантинга недоработанные опыты, Бест привлекал внимание к самой неудачной части работы торонтской группы. Таким образом, Павел, исследуя историю инсулина, стал сравнивать очень надежные данные румына с самыми ненадежными данными из всех, опубликованных торонтцами. Из-за махинаций Беста теперь возникла реальная опасность, что достижение, которым гордилась вся Канада, может уйти к румынам!