Правда фронтового разведчика. Выпало — жить! - [3]
Много десятилетий назад жизнь втянула его — Бескина Игоря, теперь ветерана, в орбиту беспощадного шквалапротивостояния. Двадцать семь месяцев на передовой, в том числе двадцать месяцев в пешей, пехотной разведке, остальное — по госпиталям. Опыт фронта был таков: два-три месяца в разведке и — для большинства война кончалась или навсегда, или выводила за скобки инвалидом, калекой, кому как повезет. Ему выпало — жить! Троим — из каждых ста мальчишек, родившихся в 1923 году, выпал этот жребий!
И вот ветеран понял, что, пока он кому-нибудь не расскажет о своей войне, она его не отпустит, пусть даже слушателями окажутся всего внук, двое-трое друзей, однополчанин, может, успеет подрасти недавно родившийся правнук. Многое невозвратно забылось, но многое, ох многое, из памяти так и не уходит.
Как ни странно, при обилии за послевоенные годы литературы, мемуаров о войне мировой, Отечественной, очень мало рассказано о разведчиках. Читатель вправе возмутиться: как так? А сколько написано о работе наших в тылу врага, о подвигах на грани человеческих возможностей, на грани фантастики! Правильно, более всего написано как раз о разведчиках в тылу врага, на грани приключений, детектива. А вот о разведке самой ординарной, фронтовой, о разведке на уровне полковой, без которой полк воевать не сможет, о разведке, без которой дивизия застрянет, наступление захлебнется, без которой неизбежны лишние жертвы, — по сути, нет книг. О разведке, которая сутки за сутками ведет свой бесконечный поиск днем и ночью, в снегах и болотах, в жару и в холод, ползком, впотай, через минные поля и обратно, с «языком» или раненым товарищем на спине, изо дня в день, из ночи в ночь, — что-то не попадается. Об этом может написать только тот, кто сам был там, в разведке, а не просто на фронте. А вот таких меньше всего и осталось в живых, а уж среди ветеранов и тем более. Так что о разведке стоит рассказать не только потому, что о зенитчиках, о саперах и т. п. есть, а о пешей разведке сказано мало, рассказать следует по долгу памяти оставшегося в живых перед теми, кто давно умолк.
Стоит сказать, что ветеран Игорь Бескин не любит читать книги о разведчиках, смотреть фильмы прошлых лет о них, обо всех этих штирлицах. В книгах таких сплошь героизм, высокие выражения, искренних слов о войне написано совсем немного, раз-два, пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать честные книги, а может быть, их еще пишут? Он был свидетелем и участником войны, часто бессмысленной, жестокой, страшной и беспощадной. Более восьмисот дней и ночей варился он в этом ужасном котле, в самом кипящем его слое — на и за передовой, малой песчинкой, молекулой, как миллионы других, недаром фронтовые 365 дней считаются за три мирных года жизни. И хотя последующие свои десятилетия ветеран не рискнул бы назвать мирными и безоблачными, легкими и безмятежными, как человека его сформировали фронтовые дни, создали его характер, закрепили в нем тот стержень, на который нанизывалась вся последующая жизнь. Каждый рассказывает о том, что ему досталось. Все эти штрихи, фрагменты, может быть, кому-то пригодятся: историю войны, ее трагедию еще предстоит написать, собрав воедино эти осколки, написать по велению души, а не по заказу свыше. Ветерану, пожилому человеку, но все еще фронтовику-мальчишке настало время рассказать о своей войне, о той, что была доступна его пониманию, о войне в небольшом радиусе действия, где что-то зависело от него, от его решений в обстоятельствах, которые были определены ему войной в нижнем, окопном слое ее «номенклатуры». И менее всего хотелось вспоминать о душераздирающих сценах и подробностях, способных вызвать ужас, омерзение, — того, что память старательно уводит в свои глубины. А такого было — через край! Но люди и в этом кошмаре оставались людьми, не позволяли себе давать свободу низменным проявлениям, и было это нелегко. О простом человеке на Войне — об этом рассказы.
Сквозь Войну человек прошел, пробился, продрался, от опасностей не прятался, врагов уничтожал, друзей заслонял, и жребий ему выпал — жить!
Позднее, прочитав написанное, первую часть книги, он приписал к тексту строки Ю. Друниной — поэта-фронтовика:
Запорол я сердце, как мотор, — в нем все чаще, чаще перебои…
До каких же в самом деле пор брать мне каждый сантиметр с бою?
Ничего!
Кто выжил на войне, тот уже не сдастся на гражданке!
С нестерпимым грохотом по мне
проползают годы, словно танки…
Выпускные балы, наверно, во всех школах одинаковы: бестолковы, шумны, грустны и дурашливы. Школьные несерьезные отношения вдруг становятся по-взрослому значимыми, приятельски беззаботные — оказываются дружбой на годы. И школа помнится как последний островок прошлого, детского. Были и поцелуи в кустах, и тайно принесенное «взрослое» вино, и небезобидные шуточки. Последний школьный сбор — бал. 21 июня 1941 года. Начиналась жизнь в «после"…
В четыре часа утра в приподнятом настроении после бальной суматохи Игорь влез домой через террасу, чтобы не будить родителей. В маленьком деревянном домике подмосковного тогда Ховрина, куда их выселили с Арбата — сталинской трассы, слышны были любые шаги, стуки дверей. Спать не хотелось, утро расцветало свежее, с высоким небом, густой зеленью сада. Улыбка не сходила с лица — вспоминались шутки, прощальные проделки, веселье.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.