Права человека: аспекты проблемы - [32]

Время показало правоту известного финансиста. НАТО не смогла избавиться от режима Милошевича бомбардировками, но этой цели удалось добиться дипломатическим давлением и обещаниями финансовой помощи. Как только после войны появился план реконструкции Юго-Восточной Европы, в котором фигурировали таможенный союз и возможность членства в Европейском союзе, сербы мгновенно избавились от Милошевича, чтобы вписаться в рамки требований.

Да, необходим политический альянс, который бы пропагандировал открытое общество и был бы способен действовать как внутри ООН, так и за ее пределами. Однако, указывает Дж. Сорос, «как ни странно, именно США стоят на пути создания такого политического альянса. Мы попали в собственную западню. Мы были одной из сверхдержав и лидерами свободного мира. Мы теперь единственная сверхдержава и все еще хотим называться лидерами свободного мира. Но в этом-то и проблема, так как мы нарушаем один из основополагающих принципов открытого общества.

Никто не обладает монополией на истину, однако мы ведем себя так, как если бы мы ей владели. Мы готовы нарушать суверенность других государств во имя универсальных принципов, но мы выступаем против посягательств на наш собственный суверенитет. Мы готовы сбрасывать бомбы на другие государства с большой высоты, но мы не желаем подвергать риску своих людей. Мы отказываемся подчиняться любому международному управлению. Мы были одним из семи государств, отказавшихся участвовать в Международном уголовном суде; другими были Китай, Ирак, Израиль, Ливия, Катар и Йемен. Мы даже не платим своих взносов в ООН. Подобное поведение не дает нам права заявлять, что мы являемся лидерами свободного мира.

Для возвращения нам этого статуса мы должны радикально изменить наше отношение к международному сотрудничеству. Мы не можем и не должны играть роль полицейского мира; но миру необходим полицейский. Поэтому мы должны взаимодействовать со странами-единомышленницами и подчиняться правилам, которые мы стараемся навязать другим. Мы не можем подчинить мир, но мы также не можем изолироваться. Если мы не можем предотвратить такие ужасы, как Косово, мы должны смириться и с похоронными мешками»106.

По мнению правозащитника С. А. Ковалева, косовский кризис не поставил перед человечеством никаких новых проблем. Его значение в том, что ряд прежних, нерешенных, проблем предстал перед нами в качестве требующих немедленного решения. И все эти вопросы прямо и непосредственно относятся к проблеме глобализации107.

В этой проблеме есть несколько аспектов, наиболее, на взгляд С. А. Ковалева, взволновавших общественное мнение.

Во-первых, стало очевидным, что содержание понятия «государственный суверенитет» на рубеже ХХ – ХХI вв. не могло остаться неизменным. Например, массовые и грубые нарушения прав человека, творимые государством на собственной территории, не могут более рассматриваться как внутреннее дело этого государства. Впервые подобное ограничение государственного суверенитета было заявлено еще Нюрнбергским трибуналом, но преступления против человечества стали предметом его рассмотрения лишь постфактум, уже после разрушения нацистского государства. В самой же Второй мировой войне казусом белли стала внешняя агрессия Германии и ее союзников, а не варварская внутренняя практика нацизма. Югославский кризис – первый случай в новейшей истории, когда группа государств ультимативно потребовала от суверенного правительства суверенной страны изменить свою внутреннюю политику и, получив отказ, применила военную силу. (Разумеется, имеется в виду опыт демократических стран; скажем, оккупация Чехословакии странами Варшавского договора в 1968 г. – пример совсем другого рода.) Человек главнее государства, поэтому суверенитет индивида выше государственного суверенитета. Отсюда право на гуманитарную интервенцию для защиты прав граждан в том или ином государстве.

С точки зрения С. А. Ковалева и других правозащитников и гуманистов108, в основу любого интеграционного процесса – экономического, политического, социального, культурного и пр. – должно быть положено безоговорочное признание всеми сторонами приоритета прав личности как базисной ценности.

Во-вторых, сегодня уже не существует непротиворечивых позитивных правовых норм, следуя которым можно оценивать ситуацию, требующую вмешательства извне. Отсутствие четких критериев – опасный прецедент: ведь завтра, например, Россия может заявить, что достаточным основанием для силового вмешательства она считает, скажем, ущемление прав русскоязычного населения в Латвии. И как тогда будет реагировать международное сообщество?

Поэтому необходимо объединить усилия для выработки проекта международного законодательства, четко определяющего ситуации, при которых внутренняя политика государственной власти может быть оценена как преступная, и предписывающего соответствующие международные санкции, вплоть до силового вмешательства, по отношению к государствам, злоупотребляющим своим суверенитетом. Подчеркнем: речь идет о своего рода Уголовном кодексе для правительств, не просто разрешающем применение санкций к нарушителям, а прямо обязывающем международное сообщество, независимо от воли отдельных правительств, прибегнуть к ним. В этом смысле ограничивается не только «внутренний» суверенитет государств-нарушителей, но и «внешний суверенитет» всех остальных стран: так, например, если действия турецкого правительства по отношению к курдам подлежат, согласно новому международному праву, определенным санкциям со стороны мирового сообщества, то ни США, ни другие союзники Турции не вправе уклониться от участия в этих санкциях.