Прав тот, кто сильней - [97]

— Я пойду к Мочилову. Нехорошо заставлять ждать старшего по званию. — Это я так съехидничал в унисон с предыдущими мыслями.

— Я попозже зайду в тир. Посмотрю на твои способности. И сообщу тебе, что смогла достать. Это вообще-то несложно и недолго. Как бы только не провозиться с сервером в вашем управлении. Я туда уже забиралась на прошлой неделе. Защита хитрая, хотя контроля нет.

— Понял...

Я кивнул ей и вышел из столовой. На высоком крыльце потянулся и огляделся.

К вечеру небо стало застилаться тучами. Похоже, к ночи гроза разразится Воздух слишком тяжелый, словно ощутимый на вес. И ветерок поднялся. Хорошо, что мы успели вовремя долететь Подкати гроза вчера, на маленьком самолетике попасть в эпицентр — не слишком приятная перспектива. Тогда никакой реабилитационный центр уже не смог бы нас реанимировать. Хотя я слышал однажды красивую фразу, что если уж падать, то только с высоты. Но в ее верности я сильно сомневаюсь.

Я прошел во внутренний лагерь, привычно ткнул кулаком левый угол березовой поленницы и спустился под землю. Постучал в дверь кабинета Мочилова.

— Войдите, — пригласил изнутри полковник. Он стоял перед раскрытым сейфом. Собирался убрать туда стопку документов.

— Это уже вы... Хорошо.

Верхние листы из стопки, скрепленные степлером, перебрались на стол, а стопка исчезла в металлическом нутре. Интересно! Насколько я понимаю, стопками складывают не все подряд документы, а только имеющие отношение друг к другу. Некоторые, правда, в папочку их аккуратно подшивают и нумеруют страницы, составляя опись. Но так делается, когда уже знаешь, какие документы нужны, какие не имеют отношения к делу.

Дело! Неужели вся эта стопка — мое дело? Неужели уже столько бумаги на меня истратили? При нынешней дороговизне бумаги таким можно гордиться.

Ключ в сейфе повернулся, полковничья спина закрыла дверцу, и защелкали при повороте два диска кодонабирателя. На всякий случай я с первого беглого взгляда запомнил, в каком положении они стояли до закрытия. И теперь посчитал количество щелчков. Бедный полковник Мочилов и не подозревает, что я за две минуты справлюсь с его сейфом. Стоит только сходить в свою комнату и забрать из сумки связку с наборными отмычками. Но это — на всякий случай. Забираться в сейф я пока надобности не вижу. Ни к чему так рисковать и делать врагом единственную структуру, которая меня основательно поддерживает.

Пока поддерживает... Я прекрасно знаю, что человек становится совершенно ненужным бездушной государственной машине в тот момент, когда в нем отпадает надобность. И моя задача на данном этапе — найти золотую середину. Сделать так, чтобы я остался и нужным, и не настолько нужным, чтобы казаться опасным.

— Как вам наша кухня? — поинтересовался Мочилов.

Я понимаю, что проблема кухни должна в настоящее время беспокоить меня больше всего. Как без этого!

Я сел на прочный стул, к которому привык за время предыдущей долгой беседы в этом кабинете.

— С какими новыми бумагами вы изволите меня ознакомить? — оставил я его праздное любопытство в праздном состоянии. Своего любопытства хватает.

Полковник пододвинул мне бумаги.

— Поинтересуйтесь.

Я поинтересовался.

Ничего нового. Всю картину я сам прекрасно помню. И даже при своем не слишком глубоком знании психологии соображаю, что человеку свойственно задним числом, в воспоминаниях, несколько преувеличивать значение факта, который вызвал у него неадекватную реакцию. Восторг майора Угрюмова и капитана Стрекалова плескал со страниц рапортов. А ответы на вопросы со стороны Миши Саночкина меня просто повеселили. Очевидно, сильно был пьян...

Прочитав, я отодвинул листки на другой край стола.

Полковник Мочилов смотрел на меня с любопытством и с ожиданием. А я изображал небрежность и легкое высокомерие.

— Ну?.. — спросил полковник.

— Что?

— Что вы про это скажете?

— Рапорты как рапорты. А протокол допроса — эту бумагу можно использовать в качестве туалетной. Только тогда она приобретет некоторую ценность.

— А что касается стрельбы?

— Было такое дело. Но я всегда недурно стрелял, начиная с училища. А в остальном это случайность.

— Повторить не попробуете? — осторожно спрашивает, с недоверием. Понять полковника не трудно. Он офицер, судя по всему, умеющий держать в руках оружие. И понимает, что есть — возможное, а что — фантазии.

— Попробую, если у вас есть желание посмотреть. Мне и самому, признаюсь, любопытно.

— Тогда пойдемте. Тир у нас в противоположном конце центра. — Он встал и, как всякий канцелярист или секретчик, подергал ручку сейфа. Бумаги же, которые показывал мне, поскольку в них не стоит гриф «секретно», спрятал в ящик стола.

Я и это отметил. Это — привычка. Кто знает, может быть, когда-то мне знание таких вот маленьких фактов сгодится.

Дверь полковник закрыл на ключ. На конфигурацию ключа я тоже обратил внимание. Обыкновенный ключ от замка, какие привычно выделяет на любое строительство армейский ХОЗО[23]. При надобности я и с этим замком справлюсь без проблем.

Вход в тир тоже маскируется под березовую поленницу. Хотя бы ради разнообразия заменили березу на осину. Смотрелось бы веселее. Но у армейских архитекторов с фантазией всегда было туго. Единоподобие — основной компонент армейского мышления в любой стране мира.