— Прасковья! — с изумлением и страхом говорил французский генерал, посаженный в Смоленске губернатором, — девица, мужичка, и такой разбойник! Надо ее схватить и повесить!
— Ее, ваше превосходительство, не поймать. Она скрывается в лесах. С ней очень сильный отряд.
— Это стыдно, — горячился генерал, — солдаты великой армии и мужичка!.. Девочка!.. Взять ее!..
Но поймать Прасковью не могли, хотя за ее голову была назначена большая награда.
Когда Наполеон во время отступления пришел с голодной, замерзшей армией в Смоленск и не нашел в городе никаких запасов, то приказал расстрелять назначенного им интенданта, Вильбланша, но губернатор Жомини объяснил ему, что собрать провиант невозможно было.
— Все дороги были полны засадами. На наши отряды нападали мужики и истребляли нас. Их шайки были опасней для нас русской армии. Одна Прасковья…
— Какая Прасковья? женщина? — изумился Наполеон.
— Девушка, — ответил Жомини и рассказал о вреде, который причиняла французам Прасковья с ее молодцами.
— Что за страна? — воскликнул Наполеон. — Жгут свои лучшие города, сражаются женщины и дети!..
И он отменил казнь интенданта.
Когда окончилась война и все мало-помалу начинало входить в обычный порядок, в свое имение возвратился и помещик.
Усадьба отстроилась, и Прасковья, как искусная кружевница, была снова вызвана из деревни. Она вернулась к своим коклюшкам, и никто бы не узнал в красивой, стройной девушке недавнюю предводительницу отряда, одно имя которой приводило в трепет храбрых солдат «великой армии».
Не знал про это и сам помещик до той поры, пока через губернатора из Петербурга не была прислана Прасковье серебряная медаль в память Отечественной войны.[1]
С той поры Прасковья стала гордостью помещика. Он освободил ее от всякой работы и обеспечил ее жизнь. Спустя два года она вышла замуж за того кузнеца, который первым присоединился к ней.
