Прародина русской души - [41]

* * *

Вернёмся теперь к обсуждению сказочных утроений. Объясняя происхождение первых числительных, мы показали, что именно «тройка» символизирует любовь, соединение мужчины и женщины. Не «двойка», когда партнеры мыслятся однотипными «единицами» и вступают в отношения, что называется, с равным весом. Женщина имеет превосходство, по крайней мере, в числовом эквиваленте. Наверное, это справедливо и в других отношениях, но мы не будем развивать эту мысль. Для нас важно зафиксировать, что число три обрело особое значение в момент появления моногамии, создания семьи. В сказках герой, как правило, сын своих родителей. Это поминается в начале повествования, даже если отец и мать не являются действующими героями. Основной сюжет волшебных сказок – поиск невесты героем. Причём суженую он ищет не в своем племени, а отправляется за тридевять земель. Следовательно, время сложения первых сказочных сюжетов об Иване (а именно он нас интересует в первую очередь) соответствует эпохе сложения межродовых общностей и межплеменных союзов. Оценим это время (весьма условно) как конец палеолита.

С точки зрения счёта выделенную роль играет, однако, не тройка, а четвёрка. Если троичность – символ духовного восхождения, гармонии и любви, то четвёрка пригодилась в первую очередь для практических дел. И если тройка подразумевала восхождение (или нисхождение) по вертикали: сравни – небесный, земной и подземный миры в мифологии, то четвёрка выходила на первый план при ориентировке на плоской земле и её геометрической разметке. «Только в керамике земледельческих племён энеолита впервые появляется и утверждается на тысячелетия принцип четырёхкратности. Узловые знаки орнамента располагались на боках сосудов таким образом, что они смотрели «на все четыре стороны». Трипольские четырёхчастные жертвенники были точно ориентированы своими четырьмя крестовинами по сторонам света, даже если это направление резко расходилось с ориентировкой стен дома. Крестообразны были не только жертвенники – знак четырёхконечного креста вписывался в солнечный диск; крестообразно располагались четыре листа в орнаменте, четыре солнца на сосуде и т. д. Число четыре занимает очень важное место в трипольском орнаменте, но не столько само по себе, сколько в качестве обозначения четырёх направлений». (Б. А. Рыбаков. Язычество древних славян).

Родившись в представлениях энеолитических земледельцев («не глубже IV тыс. до н. э.». – Б. А. Рыбаков), принцип четырёхкратности прошёл через всю позднейшую историю и дожил до наших дней. Он отражал очень важный этап в формировании сознания человека, когда фиксировались понятия сторон света и отрабатывались простейшие геометрические способы разметки засеваемого четырёхугольного поля. Тогда же родился и знаменитый коловорот – знак свастики, который арии впоследствии разнесли по всему миру. Но, несмотря на особую роль четвёрки, число «четыре» не стало сказочным. В некоторых сказках, правда, говорится, что враги грозят герою «со всех четырёх сторон», но это единичные примеры. В сказках нет змея с четырьмя головами, и герой не ищет четырёхдевятого царства. Всё это, на наш взгляд, свидетельствует, что сказочные сюжеты с присущим им пристрастием к тройке сложились ранее IV тыс. до н. э. или, по крайней мере, где-то в близкое к этому время. Так что прояснение проблемы трёхкратности в русских сказках привело нас к выводу об их глубокой древности. Не побоимся сказать, что наши волшебные сказки – древнейшие художественные тексты человечества.

Кстати, о четырёхдесяти. «Сорок» – ещё одно ритуальное число человечества – также отсутствует в русских сказках. Очевидно, его мистифицировали позже и тройки, и четвёрки. Оно используется в Ветхом Завете, но дата его создания – не ранее второй половины II тыс. до н. э. Основные (связанные с Иваном) сюжеты русских волшебных сказок к тому времени уже давно существовали. И соответственно, образ Ивана, как древнерусского бога плодородия, несравненно древнее библейских Иоаннов, будь то Иоанн Креститель или евангелист Иоанн. Академическая наука, утверждая первенство библейских персонажей, обрубает корни русской истории, отрезает её связи с древними цивилизациями. Наступит время, когда над современными глашатаями молодости русского народа будут смеяться в полный голос, и наша задача – приблизить этот час.

Интересно добавить к этому, что число сорок – одно из ключевых числительных русских былин. Одна из них прямо так и называется «Сорок калик», Илья Муромец берет «не мала шалапугу – да во сорок пуд», на голове его «да шеломчат колпак да сорока пудов», клюха у могучего Иванища, точно так же, «сорока пудов», богатырям часто противостоит именно «сорок тысячей разбойников», у матушки Дюка Степановича в Галиче «погребы, сорока-де сажён в земли копаны», Соловей Будимирович привозит «сорок сороков тут черных соболей» и т. д. Принцип троичных повторов действия присутствует в некоторых былинах, но роль тройки, по сравнению со сказками, в них несопоставимо мала. В этом смысле былины более схожи с ветхозаветными текстами, создававшимися позже наших волшебных сказок.