Прапор и его группа - [8]

Непонятно каким образом солдатская молва донесла до подразделения весть о том, что Ефимов собирается в Чечню и это ещё сильнее подняло его авторитет у личного состава.

Незаметно промелькнул месяц, к концу приближался следующий. Вокруг царило ощущение наступающего Нового года. Формирование отряда шло полным ходом, а про старшего прапорщика Ефимова словно забыли. Вовремя вспомнив девиз «Куй железо пока горячо», Сергей отправился в подразделение подполковника Трясунова.

Ему повезло, с комбатом третьего батальона они столкнулись на лестнице.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — приложив руку к шапке, поприветствовал его Ефимов.

— Здравствуй, — Трясунов с подозрением покосился на незнакомого ему прапора.

— Товарищ полковник, — ломать язык подполковником желания у Сергея не было, а по опыту старой службы он знал, что подполковники на «полковника» обычно не обижаются.

— ??? — командир батальона вопросительно вздёрнул подбородок.

— Я к Вам с полковником Поплавским подходил, — в глазах комбата «три» промелькнуло узнавание.

— А, да, помню, — устало подтвердил он. — Только нет у меня должностей, нет.

— Товарищ полковник, а как же… — до Ефимова не сразу дошёл смысл сказанного.

— У меня в отряде нет должностей замкомгрупп, — теперь Трясунов выглядел ещё более усталым.

— Но командир бригады мне твёрдо обещал… — начал было Ефимов, но его перебил махнувший рукой подполковник:

— Ладно, пошли к комбригу. Скажет поставить на должность командира первого отделения — поставлю, — и он, развернувшись, стал быстро спускаться вниз по лестнице.

Полковника Шогинова они «отловили» выходящим из кабинета.

— Ефимов, как служба? — Сергей подивился тому, что комбриг помнит его фамилию.

— Нормально, товарищ полковник, только вот с Чечнёй как и что непонятно. — Ефимов пожал плечами.

— Поедешь в Чечню, какой вопрос?! — командир бригады широко улыбнулся.

— Я воевать собрался, а должностей замкомгрупп в…надцатом отряде нет.

— Ну, да, — полковник Шогинов не переставал улыбаться, — сам понимаешь, не могу же я поставить прапорщика на должность сержанта.

— Да мне всё равно, товарищ полковник, хоть рядового, — Ефимов не собирался сдаваться. — Я только из-за Чечни в армию и вернулся.

— Трясунов, — улыбка комбрига стала ещё шире, хотя казалось, что шире некуда. — Найди ему должность… любую.

— Разве что во взвод мат обеспечения?

— Товарищ полковник, я не для того… — запротестовал было Ефимов.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо оборвал его командир бригады. — Трясунов, отпустишь его разок — другой на БЗ. Пусть походит, пока не надоест, — и усмехнулся, — будь. — Он хлопнул по дружески старшего прапорщика по плечу и шагнул в обратную сторону к двери своего кабинета.

— Подойдёшь к начальнику штаба капитану Грелкину, — приказал Сергею его будущий комбат, — пусть запишет тебя на должность начальника аккумуляторной. Скажешь, я приказал.

— Есть! — бодро ответил Ефимов и кинулся искать начальника штаба батальона, пока большие начальники не передумали и не зарезали ему командировку вовсе.

«Ничего, — думал Сергей, — мне бы только выбраться в Ичкерию, а уж там я на боевое задание всеми правдами и не правдами, а вырвусь».

Новый год он хотел встретить с семьёй, но едва не опоздал. Сменившись с наряда бегом бежал на автовокзал и успел сесть в уже отъезжающий автобус. Всё же в последний момент ему повезло: ПАЗик, привезший Ефимова в райцентр, не пошёл как обычно в гараж, а поехал дальше. Водитель автобуса жил в соседнем селе и тоже, как Сергей, спешил попасть к новогоднему столу. Так что домой старший прапорщик прибыл вовремя. Его ждали. Никто сегодня не спал. Жена, дети, сверкающая новогодняя ёлка, праздничный стол — что может быть лучше этих счастливых мгновений?

…Сергей не дотянул до боя курантов минут пятнадцать. Веки сомкнулись и он уснул тяжелым сном безмерно уставшего человека. Так начался очередной год его жизни.

Учебный корпус они к началу боевого слаживания так и не доделали. И не то, чтобы сделали мало, сделали много, но вот оказалось, что надо было сделать ещё больше. Тем не менее, Поплавский объявил Ефимову благодарность и отпустил на все четыре стороны.

В начале второй декады января сводный отряд в полном составе выехал на полигон. Но перед тем, как у ехать, в роте произошло некое событие, а точнее, почти весёлая история, надолго отложившаяся в памяти старшего прапорщика Ефимова.

Рядовой Копылов написал домой письмо. И оно может быть всё бы и ничего, не попади письмецо в чьи-то непростые руки, руки человека, весьма стремящегося к всезнанию.

«…Мамочка, — писал Копылов в этом злосчастном письме, — я пью, я много и часто пью, прости меня, мама! Я просто не могу иначе. Иначе я сойду с ума. Все эти трупы… Мама, я не хотел тебя огорчать. Мама, я почти каждую неделю езжу в командировку. Куда, ты, наверное, догадаешься сама. Мама, на прошлой неделе похоронили сержанта Калинина, тот ещё был му… Впрочем, о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Я два километра нес на себе его тело. Нас зажали… со всех сторон. Я крошил этих гадов пачками, но они лезли и лезли… Мама, я почти постоянно бываю пьян, разве можно не пить после всего этого? Мама, меня здесь ценят и уважают. Вот иду я вчера по части, а навстречу мне наш комбриг.