Праотец Мосох - [26]
Константин Багрянородный о языке хазар сообщает следующее: «Случилось так, что вспыхнуло у них (хазар. — К.П.) восстание против своей власти, и когда разгорелась междоусобная война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу (т. е. власть кагана. — К.П.). Одни из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками в земле пачинакитов, сдружились друг с другом и стали называться каварами. Поэтому и турок они обучили языку хазар, и сами до сей поры говорят на этом языке, но имеют они и другой — язык турок»>{103}.
Здесь, пожалуй, следует сделать небольшое отступление. Упомянутая Константином Багрянородным хазарская политическая фракция «каваров», потерпевшая поражение в междоусобной войне, очевидно принадлежала к иудаистам (это совершенно не означает, что лингвистически кавары как-то отличались от остальной хазарской массы). Дело в том, что согласно гипотезе С. П. Толстова хазарские «кавары» могли быть пришельцами из Хорезма.
«Анализ рассказа Табари о завоевании Хорезма Кутейбой и двух текстов Бируни о двух типах власти — «шахийат» и «вилайат» в Хорезме и описание праздника «фагбурийа» — «выход царя», Бируни, текст 236, приводит нас к выводу о том, что в Хорезме начала VIII века существовало разделение власти между сакральным царем — «хорезмшахом», или «хосрови-Хорезмом», с одной стороны и царем-правителем — «хурзадом» (титул, а не собственное имя) или «багпуром», происходившими оба из династии сиявушидов — афригидов. Столкновение между «хорезмшахом» и «хурзадом», в которое вмешивается Кутейба, имеет, однако, характер не простой внутридинастийной распри. «Хурзад» становится во главе антифеодального движения общин, окрашенного идеологически в цвета сектантства, развивающегося под влиянием юдаизма. После разгрома этого движения арабами иудействующие сектанты (кавары — халисии византийских источников) бегут в Хазарию, где захватывают власть в свои руки, кладя основание династии хазарских бегов (багпуров), являющейся ответвлением афригидской династии Хорезма. Старая династия каганов, по хорезмскому образцу, превращается в династию сакральных царей (сведения о «двоевластии» у хазар появляются лишь в начале IX века)»>{104}.
Сейчас продолжим тему о хазарском языке. Если довериться словам византийского императора Константина Багрянородного, хазары (скорее всего, иудействующая часть хазар) усвоили тюркский язык от печенегов (пачинакитов). Ибн-Хаукаль, несколько более конкретен в показаниях относительно хазарского языка. Он, около 976–977 года, сообщал следующее: «Язык Булгар сходен с языком Хазар»>{105}, а ПВЛ, к примеру сообщает: «Приидоша от Скифъ, рекше от Козаръ, рекомии Болгаре, и седоша на Дунаеви, населницы Словенам быша»>{106}.
Касательно ранних булгар известно, что они причислялись к «сакалиба», последние же по умолчанию считаются славянами. Ибн-Фадлан, который ездил на Волгу в Булгар в 922 году, ездил именно к царю славян (сакалиба) и его книга так и начинается: «Это — Книга Ахмада ибн-Фадлана ибн-аль-Аббаса ибн-Рашида ибн-Хаммада, клиента Мухаммада ибн-Сулаймана, посла аль-Муктадира к царю славян»>{107}. Так или иначе, но существует вполне аргументированная теория об индоевропейском происхождении булгар>{108}.
Что же касается хазарских верований и обычаев, то некоторое представление о них мы можем получить из упомянутого выше произведения Мовсеса Каланкатуаци. Во II книге «Истории страны Алуанк» повествуется о нашествии на Алуанк гуннов-хазиров (хазар) с севера. «Преданный сатане, народ этот, охваченный заблуждением древопоклонения (выделено мной. — К.П.), по северной (выделено мной. — К.П.) холодной глупости своей вздорные и ложные верования, скверные языческие обряды свои считал выше [других]. Если громогласное огненное сверкание молнии, обжигающее эфир, поражало человека или другое животное, то они считали, что это жертва, посвященная богу Куару, и служили ему. И еще почитаемому ими идолу какому-то, огромному и безобразному богу Тангри-хану, которого персы называют Аспандиат, приносили в жертву коней на кострах. Не имея вовсе здравого суждения, они предавались всяким заблуждениям. Трубили [в трубы] и били в барабаны над трупами, ножом или палашом делали кровоточащие надрезы на своих щеках, на руках и ногах. То было адское зрелище, когда совершенно нагие мужчины — муж за мужем и отряд за отрядом — бились мечами на ристалище у могил. Многочисленные толпы людей состязались друг с другом, а после предавались разврату и скакали на лошадях то в ту, то в другую сторону. Кто плакал и рыдал, а кто забавлялся по дьявольскому обычаю своему. Они забавлялись, резвились, пускались в пляски и предаваясь скверным поступкам, погружались в мрачную мерзость, ибо были лишены света Творца».
Между тем, поклонение деревьям, в частности, священным рощам, свойственно лесным народам, а не степным. Упоминание о Тангри-хане позволяет отнести описываемых Мовсесом Каланкатуаци гуннов к тюркам, но это упоминание встречается в тексте всего лишь один раз, а далее речь идет только об Аспандиате
