Практикум по истории СССР периода империализма. Выпуск 2. Россия в период июнь 1907-февраль 1917 - [39]

Монополистический капитал в нефтяной промышленности России. 1883-1914. Документы и материалы. М.-Л., 1961, с. 640.

№ 28. Приветственная телеграмма бакинским рабочим

4 июля 1914 г.

По поручению и от имени петербургского пролетариата шлю его горячий привет героическому пролетариату Баку, подающему пример единодушия и классовой стойкости. Петербургский пролетариат с чутким вниманием следит за вашей борьбой.

Депутат Бадаев.

Трудовая Правда, 1914, 4 июля.

№ 29. М. С. Ольминский. [36] Общий очерк эпохи

(Извлечение)

Забастовка в Баку. Июльские дни

Мартовское движение рабочих в Петербурге, возникшее в связи с массовым отравлением на «Треугольнике», приковало внимание пролетариата всей России к вопросу об охране здоровья рабочих[37]. Прошло после этого около двух месяцев, полных напряженной политической жизни в связи с празднованием дня рабочей печати, 1 Мая и другими, более мелкими, но сильно волнующими фактами, как, например, временное изгнание из Государственной думы левых депутатов. И вот в конце мая мартовская волна как бы ударилась о прибрежные скалы в далеком Баку и получила обратное движение к Петербургу.

Близ Баку, у самого промыслового района, обнаружилась чума. Промысловые рабочие под угрозой распространения страшной эпидемии поспешили поднять вопрос об улучшении санитарно-гигиенических условий жизни, главным образом об улучшении квартир… жилищные условия на промыслах признаны были невозможными даже со стороны правительственных органов. Посланный в Баку профессор Заболотный указывал, что вряд ли в Китае и Индии рабочие живут в таких условиях, вряд ли где вообще можно встретить что-либо подобное. Рабочее население Баку могло, таким образом, явиться наилучшей средой для распространения чумы по всей России.

Рабочие сначала обратились к начальству, но безрезультатно. К хозяевам — результат такой же. Тогда 134 рабочих фирмы Ротшильда обратились в правление профессионального союза нефтепромышленных рабочих. Правление указало совету съезда нефтепромышленников на необходимость снабдить рабочих давно обещанными благоустроенными квартирами. Хозяева остались глухи.

Тогда 22 предприятия Биби-Эйбатского района и частью рабочие других районов объявили забастовку. Они требовали созвать совещание санитарных врачей, образовать санитарные попечительства, решить вопрос о рабочих поселках (см. газету «Рабочий» № 3 от 24 мая).

Вскоре забастовка в Баку приняла всеобщий характер. В № 5 «Трудовой Правды»[38] от 3 июня приведены уже более широкие требования рабочих, в том числе о заработной плате, рабочем дне, сверхурочных работах, о больничной кассе и прочее. Кавказскому наместнику рабочие послали телеграмму с жалобой на то, что хозяева оставляют без внимания вопрос о рабочих поселках. В ответ начались обыски и аресты во всех районах; двараза был обыск в правлении союза; арестован секретарь союза И. Валиков.

Прошло больше месяца. Бакинские рабочие не сдавались.

В «Трудовой Правде» 2 июля (№ 30) была напечатана телеграмма:

«Забастовка растет. Сегодня в Черном городе забастовали нобелевские заводы и мастерские. Выселения бастующих с промыслов продолжаются. 29 июня мировой судья рассмотрел 460 дел о выселении рабочих. Бастующие вынуждены скучиваться и жить по нескольку семейств в одной комнате. Санитарные условия ужасны — особенно чувствуется недостаток питьевой воды. В медицинских сферах сильно опасаются развития эпидемии. Санитарные органы бездействуют. Высланы этапом на родину 74 рабочих»… Тюрьма была переполнена рабочими. Корреспондент «Трудовой Правды» писал:

«Тяжелую картину представляет собой положение арестованных… Кроме камер, битком набитых, заполнен и двор тюрьмы. Рабочие, не защищенные от палящего солнца, на 45° жаре, валяются во дворе тюрьмы, хуже скота. А аресты все продолжаются, и теперь уже стали помещать арестованных в центральную тюрьму. Первый этап арестованных, направленный в централку 21 июня, — арестованные 20 июня во время демонстрации. Во время нее рабочие, несли два плаката, на одном из которых было написано: «Коллективный договор», а на другом: «Рабочие поселки». В демонстрации участвовало от 15 до 20 тысяч рабочих, собравшихся по заранее намеченному плану около больницы совета съезда в Сабунчах. Полиция… ошеломленная таким грандиозным митингом, бездействовала, и лишь опомнившись, 116 вызвала полицеймейстера. Но рабочие уже двинулись мирным шествием к городскому шоссе, где и догнал их полицеймейстер.

На все увещания полицеймейстера разойтись рабочие не обращали внимания, вследствие чего полицеймейстер вызвал казаков. Казаки… набросились на рабочих с нагайками, а полицеймейстер вырвал один из плакатов, причем завязалась борьба, и рабочим удалось вырвать из рук полицеймейстера плакат; его стащили с лошади и порвали на нем погоны.

Но казакам все же удалось загнать часть рабочих во двор и запереть там их. Хотя загнанные все оттуда ушли, все же в этот день было арестовано 111 человек; эти-то 111 человек и были препровождены на следующий день в центральную тюрьму»…

Полиция арестовывала и высылала. А либеральные хозяева обратились в суд с исками о выселении бастующих рабочих из хозяйских квартир. Угодливый суд выносил приговоры в экстренном порядке: рабочих массами выбрасывали на улицу. Градоначальник объявил военное положение, с запрещением выходить из дома после 8 часов вечера. Корреспондент «Трудовой Правды» (№ 31) писал: «Мы теперь не можем ходить по улицам позже 8 часов вечера; должны сидеть в квартирах. Но нас выселяют из квартир. Где же нам в таком случае находиться? Те каменные корпуса, где мы жили, они считают своими и гонят нас оттуда. А улицы, воздух, пространство, поле? что же? И это их собственность? Мы проводим мирную экономическую забастовку, никого не убиваем, не трогаем. — Так для чего же все эти репрессии?.. Пусть делают что хотят. Но мы не откажемся от того, на что уже затратили много сил. Будем терпеть голод, холод и нужду. Пусть на нашу голову сыплются репрессии и провокаторские издевательства — это нас только крепче спаяет в единую семью».