Практикум по истории СССР периода империализма. Выпуск 2. Россия в период июнь 1907-февраль 1917 - [14]

Какую безмолвную, какую нечеловеческую пытку перенес этот человек, беспомощный и больной, в своей конуре-избе, окруженный голодными детьми? Какая душевная мука привела его к безумному решению и к последовавшему душевному расстройству? — И мыслимо ли передать это человеческими словами. Перед таким размером безысходного человеческого горя бледней всякое слово и цепенеет мысль!

И все это разыгралось на почве хронической нищеты обезземеленной деревни. Что же здесь говорить о каких-либо случайных или побочных, санитарно-благотворительных мероприятиях.

Никакие мероприятия здесь немыслимы без обеспечения населения землею, и это обеспечение должно, по моему, составлять ближайшую и главную цель в практических мероприятиях. Без земли вымирающее Животинное так и останется вымирающим, если не окончательно превратится в вымершее через какой-либо промежуток времени. Улучшенная постановка школьного дела, организация местного прибыльного промысла, ряд экономических мероприятий в смысле снабжения населения скотом, устройство на лето яслей-приютов, раздача бескоровным семьям молока для детей и прочее — все это будут лишь паллиативы для безземельного населения, пришибленного и лишенного энергии, пока не будет почвы для ее приложения — известного земельного обеспечения. Иначе — школа, как и в настоящее время, будет пуста, иначе — промысел может выродиться в какой либо новый вид экономической кабалы, со скотом нечего будет делать и нечем его будет кормить, иначе — ясли превратятся в столовую…

Высокая смертность всего русского крестьянского на селения — факт, давно установленный статистикой. Указаны многими авторами, исследователями и ближайше причины такого явления; эти причины лежат в общих экономических и культурно-бытовых условиях русской жизни…

В заключение всей безотрадной картины условий существования наших селений, всего мартиролога несчастных обывателей — нельзя не сделать, общего и основного вывода из всего исследования. Низкий культурный уровень населения и его ужасающая материальная необеспеченность и безземелье стоят в непосредственной зависимости от социальных ошибок прошлого времени и от общих современных условий русской жизни…

Несомненно, что Ново-Животинное и Моховатка ставшиё предметом земского исследования, далеко не одиноки. Под покровом долго висевшего на Руси непроницаемого канцелярски-бюрократического «благополучия» существовали и существуют в обширной империи тысячи им подобных Нееловых, Гореловок, Неурожаек, Голодовок и прочих селений и деревень. Они, очевидно, будут и дальше продолжать свое существование до полного разорения и вымирания. А вместе с тем многие еще думают, что на «Шипке все спокойно», еще не так давно голодовки назывались лишь «недородами», финансовые отчеты Империи дышали благополучием и обилием средств, а подневольная печать и население «на всех языцах — все молчали — бо благоденствовали». Смущающие земские исследования были приостановлены…

Шингарев А. И. Вымирающая деревня. 2-е изд. Спб., 1907, с. 218-221.

№ 13. Из прошения крестьян деревни Локни Печерниковской волости Михайловского уезда Рязанской губернии, представленного в I Государственную думу, об оказании помощи крестьянам, находящимся в бедственном положении вследствие малоземелья и помещичьей кабальной эксплуатации

12 мая 1906 г.

19 февраля 1861 г. по манифесту в бозе почившего государя императора Александра Николаевича Второго мы были избавлены от ига рабства бывших наших князей Гагариных, после чего нам был отрезан душевой надел от всей княжеской земли, которой у них было 4000, в том числе более тысячи было лесу и также сочных лугов и торфяных болот. Из числа этих 4 000 дес. земли отрезан нам был душевой надел на 154 души мужского пола 423 ¾ дес. земли, на которой не было ни одного корня леса и ни одного пласта торфа и сочного луга, буквально самая отдаленная и малоудобная и отчужденная от всех угодий. Из отрезанной нам земли 423¾ дес. 319 дес. пахотной, 35 дес. заняты усадьбами и 30 дес. под выгонами и лугами. Сена убираем мы ежегодно не более ста пудов на все общество, так что нередко приходится передавать взаймы друг другу. Стоит одна душа сенокоса 6 или 7 коп. Остальные 39 дес. земли совсем неудобные и бесплодные, так что со дня нарезки и до сего времени мы за нее переплатили немалую сумму денег выкупного платежа. Все бесполезно. В настоящее время наше общество — деревня Локня, вместо 154 душ имеет 372 души мужского, пола, 385 душ женского пола, а всего 757 душ и имеет деревня Локня наша 90 домов. Вот этот-то совсем малый наш душевой надел и есть единственное наше пропитание. На каждую наличную душу мы имеем одну седьмую часть десятины в трехпольном разделе. При таком малоземелье мы были принуждены брать в арендное содержание землю у своих господ Гагариных за самую дорогую цену 18-20 руб. осенняя, а яровая 16-18 руб. за дес. посева, и то отдаленную и малоплодородную. И не один раз мы с этой арендуемой земли попадали в рабство своим господам Гагариным. Именно так, как мы бедные крестьяне на внесем в срок арендной платы, то управляющий предъявляет иск в окружной суд, после чего, в самом скором времени арестовывают наш хлеб на его земле и нередко стоит там в копнах до тех пор, пока превратится в кучу навоза. А судебные издержки все ложатся на нас, бедных крестьян, за которые мы, бедные крестьяне, на следующее лето и зарабатываем ему уборкой хлеба, лугов и садов. И такими притеснениями и угнетениями дожили мы до самой крайней бедности, даже большую имеем нужду в насущном куске хлеба, а не говоря уже о домашнем хозяйстве и украшении. Теперь уже землей мы почти не пользуемся арендовой, потому что ею теперь пользуются соседние, зажиточные, бывшие государственные крестьяне, а об нас совсем забыто, как проливали пот наши отцы и деды. Всего хуже — заработать копеечку совсем негде. Ремесла никакого не имеем. Только и бывает заработка 2 недели в году — исключительно одна запрудка мельницы, и то женщина работает на своих харчах 15 коп. в день. Во всем у нас большая нужда. Земли нет, топлива тоже, платим за торф барину 1 руб. 50 коп. за воз сырого торфа, а дровами топить мы и понятия не имеем. В прошлом 1905 г. пострадали мы от полного неурожая. Собрали мы полный сельский сход и решили попросить сколько-нибудь топлива у своего барина. Когда мы пришли к нему, объяснили ему свою просьбу, на просьбу он отнесся очень холодно. «Я не могу дать вам топлива. Я сообщу по телеграфу князю, и через 5 дней я вам скажу». По прошествии 5 дней вместо дров приехал к нам г. исправник и начинает нас обвинять за эту просьбу, будто бы мы достойны какого-то наказания, даже предложил нескольким лицам явиться в качестве обвиняемых в камеру земского начальника. Вот эту-то помощь мы получили от своих князей Гагариных. И так же почти в черте нашей деревни существует с давних лет наших князей мукомольная водяная мельница. Для запруды ее ежегодно брали собственную нашу усадебную землю, так что в течение 20 лет выбрали нашей усадебной земли более двух усадеб, самую для нас дорогую. Сколько бы мы ни говорили и ни просили, все было напрасно. Обращались к судебным властям, и судебные власти тоже признают наших князей неподсудными. Но много и другого есть иродского гонения, но всего не перепишешь. Вот в таком положении мы живем десятки лет и не находим себе защиты. А уже теперь дождались мы Государственной думы, избранников земли русской, избранных всем народом, и просим обратить внимание на наше бедственное безземелье и притом просим вас, члены Думы, сообщить нам по получении нашего прошения.