Практика Калачакры - [3]

.

Устрашающий облик божества Калачакры восходит к грозному богу бури, ярости и гнева Рудре, отражающему архаические

12

представления миологии доарийского населения Индии .

"Рудра юн, быстр, силён, неуязвим, у него твердые члены, спутанные волосы, прекрасные губы, он улыбается, как солнце. Вместе с тем он свиреп и разрушителен, как ужасный зверь, он — "красный вепрь неба" (RB II, 33, 7) и бык, отец мира и великий асура небес" ¹³.

В послеведийской мифологии из культа Рудры развивается культ Шивы. Само имя Рудра (др.-инд. "реветь", "земля", и его эпитеты Пашу-пат, "хозяин скота") стало одним из прозвищ Шивы. Иконография Шивы также позволяет разъяснить некоторые черты Рудры. Рудра возник на индо-арийской почве, хотя некоторые сходные черты прослеживаются и в соседних ареалах (к северо-западу от Индии) или в других кулшурах (например, в древнейшей цивилизации долины Инда)" .

* * *

Адепт Калачакры, прошедший несколько обрядов посвящения под руководством учителя, умеет входить в мистический транс и видеть созданную в уме мандалу Калачакры, сверкающую ослепительным блеском и являющуюся истинной мандалой божества, на которое он медитирует. В процессе медитации учитель говорит адепту следующее:

"Сейчас ты должен принять позу, подобную моей, и держать свой ум свободным от мыслей". И тогда флюктуации ума ученика приходят к концу, прекращаются, и он обретает способность трансформировать их в транс, называемый "Великое блаженство". Позже, предаваясь созерцанию в своей медитативной келье, он внезапно достигает успеха, и тогда наставник говорит ему, что он достиг конечной стадии "ясности" и "устойчивости" - двух основных качеств медитации ¹⁵.

Отсюда делается вывод, что в основе учения Калачакры лежит медитативный процесс, на высших стадиях которого индивидуум перешагивает порог обыденного сознания и достигает особого состояния сознания, в котором время ощущается "не как негативное

свойство нашего скоротечного существования, а как настоящий динамический аспект вселенной" ¹⁶. Эта реальность противостоит инертному существованию "чего-то", "вещности", состоянию недвижимости как действительность на всех уровнях опыта, проявляющая себя в гигантских движениях вселенной и в движениях человеческого сердца и духа.

Согласно буддизму ваджраяны, пространство создается движением, одновременно порождающим и его кривизну. Это движение является криволинейным, концентрическим, образующим бесконечную спираль. Таким образом, вселенную можно представить в виде гигантской мандалы или сложной конструкции бесчисленных мандал, которые обозначают систему символов, базирующихся на

круговом движении и иллюстрирующих взаимодействие и соположение духовных и космических сил ¹⁷. Кривизна в этой связи означает движение, обладающее как постоянством, так и изменением, т. е. ритмом. Такое движение содержит элементы вечности и быстротечности, позже ощущаемые как время. И если мы говорим о "кривизне" пространства, то должны говорить и о "кривизне" времени, так как время — не движение по прямой линии, начало которой утеряно навсегда и которая уходит в бесконечный вакуум

неумолимого будущего, это нечто, сочетающее перемены со стабильностью ¹⁸. На основе закона вечно повторяющихся ситуаций построена китайская "Книга перемен" ("И-цзин"). Этот же принцип ритмичности содержится в буддийской космогонии и философии.

В одной из своих работ по буддизму ваджраяны X. Гюнтер сравнивает символ Калачакры с современной концепцией пространственно-временного континуума, отмечая вместе с тем, что в буддизме это не только филоссфское или математическое построение, но и прямое осознание внутреннего опыта, согласно которому пространство и время представляют два неразделимых аспекта реальности. "Только в наших умах, - пишет X. Гюнтер, — мы имеем тенденцию выделять три измерения пространства и одно измерение времени. Но это разделение часто субъективно. Пространство не имеет объективной реальности, за исключением тех случаев, когда мы постигаем в нем порядок или систематизацию вещей, и время не имеет независимого существования от

последовательности событий, которой мы измеряем его" ¹⁹.

Проблема времени и пространства волновала в равной степени и великих мыслителей Запада, таких, как Платон, Аристотель, Августин, Кант, Лейбниц и др. Время, в понимании Платона, — подвижный образ вечности, поэтому оно безначально и бесконечно. Аристотель определял время как "число движения". Их сторонники наделяли время и временное определенной мерой тождества, выражающегося в его повторяемости, цикличности.

Идею циклического времени разделяла вся языческая древность. С точки зрения античных мыслителей, и "всегда то же" — это

вечность; вечное возвращение к тому же — это время ^м. Хотя идея цикличности очень сходна с буддийским пониманием "круга" (точнее, колеса) времени, тем не менее, буддийские философы всегда добавляли к этому понятие о "вечно новом", создаваемом кривой линией или кругом. Знаменитый философ раннего средневековья и представитель античной культуры Аврелий Августин, известный как Блаженный Августин, относит время к чему-то загадочному и непостижимому. Выяснение природы времени он считает великой задачей, вряд ли разрешимой. В высказываниях Августина о времени содержится также нечто общее с концепцией времени на