Практичное изобретение - [65]

Он выпрямился и снял наушники. Сгущались сумерки, и только полоски света из окон прорезали темноту.

На следующий день Клаузнер вскочил с постели, чуть только рассвело. Он быстро оделся и кинулся прямо в мастерскую. Взял машину и вынес, прижимая к груди обеими руками. Идти с такой тяжестью было трудно. Он миновал дом, открыл калитку и, перейдя улицу, направился к парку.

Там он остановился и огляделся, потом продолжил путь. Дойдя до огромного бука, остановился и поставил ящик на землю, у самого ствола. Быстро вернулся домой, взял в сарае топор, принес в парк и тоже положил у ствола дерева.

Потом он снова огляделся, явно нервничая. Вокруг никого не было. Стрелка часов приближалась к шести.

Он надел наушники и включил прибор. С минуту прислушивался к уже знакомому тонкому жужжанию. Потом поднял топор, пошире расставил ноги и изо всех сил ударил по стволу дерева. Лезвие глубоко ушло в кору и застряло. В самый момент удара он услышал в наушниках необычайный звук. Этот звук был совершенно новый, не похожий ни на что, до сих пор слышанное. Глухой, гулкий, низкий звук. Не такой короткий и резкий, какой издавали розы, но протяжный, как рыдание, и длившийся не менее минуты; наибольшей силы он достиг в момент удара топором и постепенно затихал, пока вовсе не исчез.

Клаузнер в ужасе вглядывался туда, где топор глубоко ушел в толщу дерева. Потом осторожно взялся за топор, высвободил его и бросил наземь. Прикоснулся пальцами к глубокой ране на стволе и, стараясь сжать ее, шептал:

— Дерево… ах, дерево… прости… мне так жаль… но это заживет, обязательно заживет…

С минуту он стоял, опершись на ствол, потом повернулся, побежал через парк и исчез в своем доме. Подбежал к телефону, набрал номер и стал ждать. Он услышал гудок, потом щелчок — взяли трубку — и заспанный мужской голос:

— Алло, слушаю!

— Доктор Скотт?

— Да, это я.

— Доктор Скотт, вы должны сейчас же прийти ко мне.

— Кто это?

— Клаузнер. Помните, я вам вчера рассказывал о своих опытах и о том, что надеюсь…

— Да, да, конечно, но в чем дело? Вы заболели?

— Нет, я здоров, но…

— Полседьмого утра, — сказал доктор, — а вы мне звоните, хотя здоровы.

— Приходите, сэр. Приходите поскорее. Я хочу, чтобы кто-нибудь это услышал. Иначе я с ума сойду! Я просто не могу поверить, что…

Доктор уловил в его голосе почти истерическую нотку, совсем такую же, как в голосах тех, кто будил его криками: «Несчастный случай! Приходите немедленно!»

Он спросил:

— Так вам действительно нужно, чтобы я пришел?

— Да — и немедленно!

— Ну, хорошо, я приду.

Клаузнер стоял у телефона и ждал. Он старался вспомнить, как звучал крик дерева, но не мог. Вспомнил только, что звук наполнил его ужасом. Он пытался представить себе, как кричал бы человек, если бы он стоял вот так, неподвижно, а кто-нибудь намеренно вонзил бы ему в ногу острое лезвие, и оно заклинилось бы в ране. Это был бы такой же крик? Нет. Совсем иной. Вопль дерева был страшнее всех слышанных им когда-либо людских воплей — именно потому, что он был такой сильный и беззвучный.

Он начал размышлять о других живых созданиях. Тотчас же ему представилось поле спелой пшеницы, по которому идет косилка и режет стебли, по пятисот стеблей в секунду. Боже мой, какой это вопль! Пятьсот растений вскрикивают одновременно, а потом еще пятьсот, и так каждую секунду. Нет, подумал он, я ни за что не выйду со своей машиной в поле во время жатвы. Мне бы потом кусок хлеба не пошел в рот. А что с картофелем, с капустой, с морковью и луком? А яблоки? С яблоками другое дело, когда они опадают, а не сорваны с веток. А с овощами — нет. Картофель, например. Он-то уж наверняка будет кричать…

Послышался скрип старой калитки. Клаузнер увидел на дорожке высокую фигуру доктора с черным саквояжем в руке.

— Ну? — спросил доктор. — В чем дело?

— Пойдемте со мной, сэр. Я хочу, чтобы вы услышали. Я вызвал вас потому, что вы — единственный, с кем я говорил об этом. Через улицу, в парк. Идемте.

Доктор взглянул на него. Теперь Клаузнер казался спокойнее. Никаких признаков безумия или истерии. Он был только взволнован и чем-то поглощен.

Они вошли в парк. Клаузнер подвел доктора к огромному буку, у подножия которого стоял черный продолговатый ящик, похожий на маленький гроб. Рядом лежал топор.

— Зачем вам все это?

— Сейчас увидите. Пожалуйста, наденьте наушники и слушайте. Слушайте внимательно, а потом расскажите мне подробно, что вы слышали. Я хочу удостовериться…

Доктор усмехнулся и надел наушники.

Клаузнер наклонился и включил прибор. Потом взмахнул топором, широко расставив ноги. Он приготовился к удару, но на мгновение замер: его остановила мысль о крике, который должно издать дерево.

— Чего вы ждете? — спросил доктор.

— Ничего, — ответил Клаузнер.

Он замахнулся и ударил по дереву. Ему почудилось, будто земля вздрогнула у него под ногами, — он мог бы поклясться в этом. Словно корни дерева шевельнулись под землей, но было уже слишком поздно.

Лезвие топора глубоко вонзилось в дерево и засело в нем. И в тот же миг высоко над их головами раздался треск, зашелестели листья. Оба взглянули вверх, и доктор крикнул:

— Эй! Бегите скорее!